Он поглядел в окно, увидел свое отражение, опустил торчащий угол воротника. Анна всегда поправляла ему воротник. Гай вдруг почувствовал себя беспомощным вдали от нее. Он поерзал на сиденье и случайно задел вытянутую ногу спящего соседа напротив. Ресницы у того дрогнули, покрасневшие глаза раскрылись, и Гай подумал, что сосед вполне мог все это время наблюдать за ним из-под век.
— Извините, — пробормотал Гай.
— Да ничего. — Сосед выпрямился и резко встряхнул головой. — Где это мы?
— Въезжаем в Техас.
Сосед извлек из внутреннего кармана золотую фляжку, откупорил и любезно протянул Гаю.
— Спасибо, не надо, — проговорил Гай.
Сосед отхлебнул, слышен был плеск жидкости о металлические стенки. Гай поймал неодобрительный взгляд женщины, сидевшей через проход и с самого Сент-Луиса не поднимавшей глаз от вязания.
— Куда направляетесь? — Мокрые тонкие губы изогнулись в улыбке.
— В Меткалф.
— А… Хороший городок. По делу? — Сосед моргал красными глазами, изображая вежливый интерес.
— Да.
— И по какому же?
Гай нехотя оторвался от книги.
— Я архитектор.
— О… Дома, значит, строите?
— Да.
— Я ведь не представился. — Он чуть привстал. — Меня зовут Бруно. Чарльз Энтони Бруно.
Гай коротко пожал ему руку.
— Гай Хэйнс.
— Очень приятно. Вы из Нью-Йорка?
Хриплый баритон звучал фальшиво, словно Бруно говорил только для того, чтобы заставить себя проснуться.
— Да.
— Я сам с Лонг-Айленда. Еду в Санта-Фе отдохнуть. Бывали в Санта-Фе?
Гай покачал головой.
— Там можно расслабиться. — Бруно улыбнулся, обнажив гнилые зубы. — А касаемо архитектуры, дома там в основном индейские.
К ним подошел кондуктор.
— Это ваше место? — спросил он у Бруно.
— У меня купе в соседнем вагоне. — Бруно откинулся на спинку сиденья, всем своим видом показывая, что никуда не пойдет.
— Третий номер?
— Вроде да.
Кондуктор пошел дальше.
— Вот люди… — пробурчал Бруно.
Он оперся локтями на колени и с усмешкой стал глядеть в окно.
Гай хотел бы почитать, однако его отвлекало присутствие соседа — тот явно изнывал от скуки и в любой момент мог продолжить навязываться. Гай раздумывал, не пойти ли в вагон-ресторан, но отчего-то остался на месте. Поезд опять замедлял ход. Заметив, что Бруно собирается что-то сказать, Гай ретировался в соседний вагон и соскочил на гравий прежде, чем состав успел полностью остановиться.
В первую секунду у него перехватило дыхание от ночного воздуха, куда более живого, чем в вагоне, густого и тяжелого от запахов. Пахло нагретым на солнце пыльным гравием, мазутом и горячим металлом. Гаю хотелось есть. Он размеренными шагами прогуливался вдоль вагона-ресторана, сунув руки в карманы и дыша полной грудью, хоть пахучий воздух и был ему неприятен. С юга на горизонте россыпью мерцали огни — красные, зеленые, белые. У Гая промелькнула мысль, что Анна наверняка тоже останавливалась здесь накануне по пути в Мехико. А ведь мог поехать с ней — она предлагала вместе доехать до Меткалфа. Он мог бы даже пригласить ее в свой дом на денек, познакомить с матерью… Если бы не Мириам. Да к черту Мириам, если бы сам он был другим человеком, если бы он мог на все это наплевать. Он рассказал Анне о Мириам почти все, но не хотел, чтобы они встречались. Сама мысль об этом была невыносима. Он хотел поехать один, чтобы спокойно подумать. И что же? Много он надумал? Что толку от размышлений, что толку от логики, если имеешь дело с Мириам?