Он не мог удержаться от иронии, о чем тут же пожалел.
— Как, даже не выпив последнее виски?
— Никакого виски, — ответила она самым серьезным образом. — Сегодня вечером я опять становлюсь, хотя бы ненадолго, шестнадцатилетней девочкой. Тебе не будет скучно?
Ночной портье их узнал. Почему такое удовольствие вызвало простое лицезрение вульгарной вывески сиреневого цвета — «Лотос» — этих нескольких освещенных над входом букв? И не меньшая радость оттого, что этот жалкий и унылый человек приветствует их как старых клиентов?
Откуда такое чувство удовлетворения, когда они оказались вновь в банальной обстановке заурядного гостиничного номера и увидели кровать с двумя подготовленными для сна постелями?
— Сними, пожалуйста, пальто и садись.
Слегка волнуясь, он выполнил ее указание. Она казалась тоже взволнованной. Но точно этого он сказать не мог. Были такие минуты, когда она становилась ему ненавистной, а были и такие мгновения, как сейчас, когда ему хотелось положить голову на плечо этой женщины и разрыдаться.
Он чувствовал себя усталым, но успокоившимся. Он сидел и ждал с легкой, еле приметной улыбкой на губах. Она перехватила его улыбку и явно поняла его правильно, ибо подошла и поцеловала, первый раз за день. Но не с чувственной жадностью и не с тем пылом, который, казалось, был порожден отчаяньем, а очень ласково, не спеша, протянув к нему губы и застыв в нерешительности, чтобы потом прикоснуться к его губам и с нежностью прижаться к ним.
Он закрыл глаза. Когда он их открыл и увидел, что ее глаза закрыты, он был ей за это очень признателен.
— Теперь посиди спокойно, не двигайся.
Она встала, погасила люстру, оставив зажженной только совсем маленькую лампу с шелковым абажуром на ночном столике. Потом она направилась к стенному шкафу и извлекла оттуда бутылку виски, начатую накануне.
Она сочла необходимым разъяснить:
— Сейчас это совсем не то…
И он понял. Она спокойно, не торопясь и тщательно отмерив дозы алкоголя и воды, с серьезным видом хозяйки дома наполнила два стакана. Один поставила около своего спутника и как бы между прочим коснулась его лба.
— Тебе хорошо?
Сбросив привычным движением туфли, она забилась в кресло, устроилась там поудобнее и сразу стала похожа на маленькую девочку.
Потом она вздохнула и произнесла каким-то совершенно незнакомым ему голосом:
— Мне очень хорошо.
Их разделяло не больше метра, но они прекрасно знали, что не будут преодолевать сейчас это расстояние, и тихо смотрели друг на друга сквозь полуприкрытые веки. Они были счастливы, видя, как глаза светятся нежностью. И это успокаивало их.