В комнате было несколько фотографий, которые, без сомнения, принадлежали Джесси. На одной была изображена пожилая, солидная, полная дама, очевидно, ее мать.
Он потом расспросит обо всем Кэй. Она может говорить, не опасаясь, что утомит его.
— Пей.
И она выпила после него, из того же стакана.
— Видишь, Франсуа, все это далеко не блестяще выглядит, и ты совсем напрасно…
Напрасно что? Фраза была довольно туманная. И все же он понял…
— Видишь ли, теперь, когда я тебя узнала получше…
Совсем тихо, так, что он скорее угадал, чем услышал:
— Подвинься немного, не возражаешь?
И она проскользнула к нему на кровать. Она была почти голой, а он был в одежде, но они на это не обращали внимания, это не мешало их объятиям.
Она прошептала, почти прижав губы к его уху:
— Знаешь, здесь никогда ничего не было, клянусь.
Он не испытывал страсти, физического желания.
Ему, наверное, пришлось бы вспомнить отдаленные времена, может, даже детство, чтобы вновь ощутить то сладостное и чистое состояние, в которое он сейчас погрузился.
Он ласкал ее, но не только тело, а как бы всю целиком. У него было впечатление, что он вбирает в себя всю Кэй и сам без остатка растворяется в ней.
Они долго лежали так, не двигаясь, не говоря ни слова, и всем своим существом тянулись друг к другу. В это время глаза их были полузакрыты, и каждый видел совсем рядом зрачки другого и читал в них невыразимый восторг.
Опять же в первый раз он не проявил сегодня заботы о возможных последствиях их близости и увидел, как округлились ее зрачки и приоткрылись губы, почувствовал ее легкий вздох и услышал голос, который произнес:
— Спасибо.
Тела их теперь могли спокойно отдыхать. Им нечего было на этот раз опасаться того чувства легкой горечи, которое наступает обычно после страсти. Они могли спокойно лежать, не стесняясь и не стыдясь друг друга.
Сладостная истома заставляла их двигаться в замедленном темпе по комнате, залитой солнечным светом. Как будто солнце старалось специально для них.
— Ты куда, Франсуа?
— Пойду загляну в холодильник.
— Ты голоден?
— Нет.
Разве он полчаса тому назад, а может и больше, не собирался пойти бросить взгляд в кухню? Она была чистенькая, недавно покрытая эмалевой краской. В холодильнике оставался кусок холодного мяса, грейпфрут, лимон, несколько переспелых помидоров и масло в плотной упаковке.
Он стал есть холодное мясо, беря его прямо руками, и был похож на мальчишку, который грызет яблоко, украденное в чужом саду. Не прерывая еды, пришел в ванную к Кэй. И она заметила:
— Ну вот видишь, ты же проголодался.
Но он упрямо отрицал это, не переставая и улыбаться, и жевать.