— Вот так, братишка! — невесть к чему сказал Лыко и похлопал себя по карманам. — Вот же!.. Курево забыл.
Фирмач молча протянул ему пачку «Примы».
Они были из разных городов, мотали разные сроки по разным статьям, но волею судеб освободиться должны были в один день. Казалось бы — что с того? Но на зоне любая мелочь может стать поводом для настоящей дружбы. А позднее выяснилось, что потянул-то их друг к другу магнит посильнее случайного совпадения дат — в обоих была скрыта Иная сущность, в обоих дремали возможности, о которых они до поры до времени даже не догадывались.
— Вот так, братишка… — сыто морщась на солнышке, повторил Лыко. Докурив, он аккуратно затушил бычок и положил в нагрудный кармашек: урны вблизи лавочки не было, а мусорить возле жилого барака — западло. — Освобождаемся, значит… А кто у нас сегодня дэпээнка?
— Зуев, — усмехнулся Фирмач.
— Во-от! — широко улыбнулся Лыко.
ДПНК — дежурный помощник начальника колонии Зуев приятелей невзлюбил давным-давно. Хоть зона и была черной, но у вертухаев имелись свои способы подпортить жизнь заключенному. Ну, откровенно подпортить-то не вышло, и все же приятели отчего-то были рады, что именно Зуеву придется поставить последнюю подпись на документах, делающих их свободными.
Из-за угла несмело выглянул дежурный по отряду заключенный Самохин, помялся в сторонке, затем решился.
— Мужики, — издалека окликнул он развалившихся на виду у всего честного мира приятелей, — че творите-то? Нельзя же в тапочках из отряда выходить! Переобуваться надо, мужики! Мне же влетит, мужики!
— Мужики… — передразнил его Лыко. — «Мужики» сейчас во-он там вкалывают, Самохин, в промзоне. А мы… — И тут он зычно продекламировал: — «Мы вольные птицы, пора, брат, пора!» Откидываемся мы сегодня, Самохин, так что не гуди. Садись-ка лучше рядышком.
Дежурный по отряду еще постоял в стороне, потом приблизился, робко сел на краешек скамьи.
— И все равно — нехорошо это. Зачем вам в тапочках-то выходить? Холодно же.
Лавочка располагалась аккурат напротив шлюза — двойных решетчатых ворот из промышленной зоны в жилую. Между воротами — пространство десять на десять метров. После смены сюда порциями человек по сорок-пятьдесят запускали заключенных, закрывали решетку со стороны промзоны, шмонали каждого и только после этого открывали ворота в жилой сектор. И так — раз двадцать, пока все работяги не пройдут через шлюз. Но сейчас там было пусто — рабочий день в разгаре. Сквозь решетки виднелся кирпичный фасад ближайшего цеха.
Вдруг дернулся Фирмач, вытаращил глаза и, вытянув длинную руку, молча указал туда, на ту сторону.