То, что из гуляйпольского роя не получится ни хрена, понимали многие. Однако приходилось как-то выживать и вопросы этического характера, к сожалению, отступали на задний план.
— Это же откровенный цинизм — обманывать, по сути, нищих ради удовлетворения собственных даже не амбиций, а потребностей желудка! — пытался поначалу возражать молчаливый обычно Пеликан.
На что Николай возразил:
— Это уже не цинизм, это — за его гранью. А посему — успокойся!
А тут дочери-студентке Василия предложили продолжить образование в одном из университетов Франции и «совесть лаборатории» (опять-таки выражение Николая) замолчала. Похоже, не в своей тарелке немного чувствовала себя только Елена.
— …Наведите тут какой никакой порядок, — насупил брови Георгий Павлович. — А я вместе с заместителем директора по науке отправляюсь на железнодорожный вокзал — встречать Георгия Павловича.
Воскресенье, 24 августа. Раннее утро.
Беспардонная трель будильника вспугнула прятавшиеся по углам полутени. Но те не собирались сдаваться без боя. Мигнув глазом (по проспекту промчался автомобиль, и луч его фар коснулся поверхности зеркала), тут же вновь погрузилось в дрему трюмо. Не смогла перебороть утренний сон люстра. И плечом не повел квадратный шкаф у стены. Обиженный на весь белый свет таким невниманием будильник сердито забубнил: «Тик-так, тик-так, все-гда в-о-т т-а к!»
Подтянувшись рывком, Елена села на постели. «Всегда вот так, — поймала себя на мысли, с годами вошедшей в привычку. — Делать приходится не того, что хочешь, а то, что нужно. И это проклятое „нужно“ так редко совпадает с желанным „хочется“. Пытка продолжается всю жизнь — от рождения до смерти. Боже, как они надоели, тупые бесконечные „надо“»! Впрочем, в данный момент ей скорее «не надо» — не надо раскисать. Даже если очень «хочется».
Слабое подобие зарядки. Пять минут на умывание, три — чтобы заправить постель и наконец накинуть на себя халат. Тридцать-сорок секунд зеркалу, и она уже на кухне. Бр-р-р! Воистину — извечный. Стопроцентно — женский. И уж без всякого сомнения — круг. Или колесо, если вам так больше нравиться. Но тогда — сатанинское. Причем ты в нем — белка.
И вот ей уже видится исполинское Колесо женской судьбы, которое из поколение в поколение, из века в век вращает сонм хрупких и симпатичных созданий природы — белок. «Вот вам и вечный двигатель, зачем оный изобретать?» — Елена поймала себя на мысли, что временами становится желчной.
— Сама не знаешь, чего хочешь! — ругнула себя, чтобы не разбудить Димку, вполголоса. — Или не с той ноги встала?