За гранью цинизма (Сухомозский) - страница 30

— Как бы не так! — им овладела непонятная буйная радость. — Причем ты по любому ничем не рискуешь.

— Ну что ж, давай заключим! А на что?

— На поцелуй! — Он решил, что помирать все- таки лучше с музыкой, даже если это не марш Мендельсона. И бросился, не раздумывая, в омут ее бездонных глаз.

— Хорошо! Сигнал принят… Называй!

— Уж сразу и называй! Так совсем не интересно. Давай для начала угадаю одну букву его драгоценной фамилии. Идет?

— Идет! — включилась в возбуждающую не только воображение игру Елена.

— Какую?

— Пятую! — чуточку помедлила с ответом девушка.

- «А»,- не задержался с ответом Он.

Все внутри у Елены похолодело: пятая буква Его фамилии была именно «а». Неужели Он догадался? Но ведь до этого момента она и сама не знала, что любит этого парня из соседнего двора. Перебрала в памяти фамилии ухажеров, выискивая ту, у которой пятая буква тоже «а». Такой нашелся. Елена облегченно вздохнула и попросила:

— Пожалуйста, седьмую!

— Нет проблем! «К».

Елена показалось, что она побледнела: второе попадание до крайности обострило опасную игру и вряд ли могло быть случайным.

— Последнюю, — наконец, решилась она, уже практически не сомневаясь, что он назовет «й» — последнюю букву собственной фамилии. Как вести себя дальше в таком случае, она не знала.

Елена подняла полные слез глаза и, тяжело вздохнув, произнесла заветное, будто последнее слово перед казнью, слово:

— Да!!!

И неожиданно для себя самой разрыдалась…

Они по праву стали первой парой их городка. Даже отвергнутые завистники были вынуждены сей факт признать. Невероятная — воистину на грани умопомешательства! — любовь длилась полтора года. И никто не мог предположить, что в один далеко не прекрасный день Казалось, незыблемый постамент Счастья рухнет.

Хмурым октябрьским днем Он через сестренку вызвал ее из дома:

— Мне страшно тяжело, я не знаю, как все это переживу и переживу ли вообще, но мы должны расстаться!

Если бы в эту секунду многоэтажка, у которой они стояли, сдвинулась с места и продефилировала вдоль улицы, Елена была бы шокирована меньше.

— Почему? Что случилось? Мы ведь дали слово никогда не разлучаться, что всегда будем любить друг друга. Как же так?

— Я ухожу в армию. Вот повестка.

— Я поеду с тобой! — вырвалось у нее.

Он горестно рассмеялся:

— Ты сама не понимаешь, что говоришь! Это невозможно.

— Почему? Я устроюсь там, где ты будешь служить, на работу. Мы будем встречаться хотя бы тогда, когда тебя отпустят в увольнение. А видеться сможем гораздо чаще — ну, хотя бы издали, когда вас будут вести куда-нибудь строем.

— Милая, поговорим об этом позже. Я сам пребываю в растерянности.