Бартон встал и теперь возвышался над ними, сидящими, широко расставив ноги.
— Даррил! Я терпеть не могу, когда вы унижаетесь до того, чтобы умолять этого негодяя!
— Прошу вас, — произнес беспомощно Мак-Ней. — Подумайте, что и мы не сверхлюди.
— Никакого компромисса с этими волками… с этими гиенами!
— Компромисса не будет, — сказал Каллаген, поднявшись в свою очередь.
Его львиная грива выделялась на фоне алого заката.
— Я пришел к вам, Мак-Ней, лишь по одной причине, — продолжал он. — Вы знаете так же хорошо, как и я, что люди и не догадываются о существовании наших планов. Если вы не будете вмешиваться, то они ничего и не узнают. А если вы будете с нами бороться, то риск обнаружения возрастет. Тайная война не может все время оставаться тайной.
— Значит, вы осознаете опасность, — сказал Мак-Ней.
— Глупец, — ответил Каллаген почти дружелюбно. — Разве вы не видите, что мы ведем борьбу и за вас? Не мешайте нам. Когда люди будут уничтожены, мы будем жить в мире Лысоголовых, и там вы найдете свое место. Не говорите мне, что вы никогда не мечтали о создании независимой цивилизации телепатов.
— Да, я мечтал об этом, но она должна быть создана не вашими методами. Выход заключается в постепенной ассимиляции.
— И люди примут нас? И наши дети будут низведены на уровень этих волосатиков? Вы не видите вашей силы, более того, вы отказываетесь видеть ваши слабости. Не мешайте. В противном случае вы тоже будете отвечать за те погромы, которые нам угрожают.
Мак-Ней сел в кресло, совершенно растерянный, потом посмотрел на Бартона.
— Вы были правы, Дейв, — тихо сказал он. — С этими параноиками никакого компромисса достичь нельзя.
Бартон презрительно посмотрел на Каллагена.
— Уходите, — сказал он. — Сейчас я вас не убью. Но я вас знаю, и не забывайте того, что я сказал: вы долго не проживете. Даю слово.
— Может быть, вы умрете первым, — процедил Каллаген сквозь зубы.
— Уходите.
Параноик повернулся спиной и вошел в лифт. Скоро они увидели, как он удалялся по тропинке. Бартон налил себе почти целый бокал и выпил одним глотком.
— Мне кажется, что я вывалялся в грязи. Может быть, пройдет дурной вкус во рту.
Он пристально посмотрел на Мак-Нея, который все еще сидел в кресле, и подумал:
— Что вас мучает?
И получил ответ.
— Я хотел бы… Я бы хотел, чтобы мы теперь жили в мире телепатов. Не обязательно на Земле. На Венере или даже на Марсе, Каллисто, где угодно, лишь бы только мы жили спокойно. Телепаты не созданы для войн, Дейв.
— От этого бы им хуже не стало.
— Вы думаете, что я мягкий, слабый. Допустим. Я не герой и не рыцарь. К тому же все определяет внешняя среда. Что означает эта верность расе, если семья, сам человек, должны пожертвовать всем, что у них есть, ради этой верности? Нужно уничтожить эту безумную идею, чтобы дети жили в лучшем мире. Об этом говорили и наши отцы, а что мы имеем?