В ответ я смерила его брезгливым взглядом императрицы, которая вошла в собственную спальню и совершенно неожиданно обнаружила грязного трубочиста, нагло валяющегося на ее постели и спокойно потягивающего вино из ее любимого кубка.
«Давай сбросим его с седла, а затем проучим хорошенько мерзавца!» – кровожадно предложил Кумивар.
«Поддерживаю, – в кои-то веки явил солидарность Джастудай. – Если мальчишку не проучить, его гордыня вознесет прямиком на небеса. Не отличить воительницу от черни! Нынче в оруженосцы набирают кого ни попадя».
Помощь пришла, откуда не ждала. Все-таки приятно иногда побыть слабой женщиной, взвалив всю грязную работу на сильные мужские плечи. Виват рыцарству! Тяжелая латная перчатка лихо съездила по уху зарвавшегося юнца, повергнув его в пыль с натруженной спины ослика. Речь оруженосца претерпела стремительную метаморфозу, скатившись от напыщенной до нецензурной. Несчастная животинка, лишившись своего седока, обрадовалась подобному исходу, проревела нечто благодарственное и умчалась, весело взбрыкивая, на ближайший лужок с сочной травкой. Конь рыцаря с завистью во взоре проводил ездового собрата, тяжко вздохнул и принял еще более жалкий вид.
– Благородная дама! – торжественно начал вещать сэр Толеснал.
Это его выражение – благородная дама – заставило меня удивленно оглянуться в поисках прекрасной незнакомки, затянутой в шелк и бархат. Не найдя никого даже отдаленно похожего, я сделала удивительный вывод: «Благородная дама – это я. Умереть не встать!»
«Не особенно обольщайся, дорогуша, – влил свою ложку дегтя Кумивар. – Просто рыцарь хорошо воспитан».
«Настолько хорошо, что лупит собственного оруженосца и доводит коня до плачевного состояния?» – едко парировала я.
– Сожалею, что нас не представили по всей форме, – продолжал между тем Толеснал, и его хорошо поставленный голос гулко вибрировал в стальных стенках шлема. – Соблаговолите назвать ваше имя, дабы я смог сохранить его и поведать менестрелям.
– Зачем? – слегка опешила от его заявления я.
– Они сложат прекрасную балладу о нашей встрече.
Ничего себе! Надеюсь, это будет не что-то вроде: «Какая страшная ты, какая страшная… и не накрашенная страшная, и накрашенная».
– Меня зовут Вероника Погорелова, – смущенно выдавила я, попыталась изобразить реверанс, но запуталась в собственных ногах и чуть не упала. Впрочем, чуть-чуть не считается. – Но, думаю, не стоит упоминать мое имя в балладе.
– О! – восхитился рыцарь. – Скромность – прекрасное качество. Она служит великолепным украшением женщины.
– Ага. Это если других украшений у нее нет, – сердито пробормотал оруженосец, поднимаясь на ноги.