– В Союзе никому нельзя доверять, – философски произнес Брукс, развинчивая ручку и разглядывая ее внутренности. – Даже продавщица киоска может оказаться секретным сотрудником. Она сразу же ушла на перерыв; может, ей приспичило, а может, и нет. Можете взять обратно свой сувенир и свободно говорить. У вас все в порядке? Вы нервничаете, это заметно… Слушайте, как насчет по стаканчику «Джонни Уокера» перед обсуждением наших дел? В ваших продмагах его не продают.
Брукс распахнул куртку и показал на плоскую, отливавшую хромом фляжку во внутреннем кармане.
– Какой на фиг «Джонни Уокер»? – драматическим полушепотом воскликнул Виктор. – Вы с ума сошли! Какого хрена вы под камеры в сквер приперлись? Меня в НИИагропроминформатики перевели, теперь, блин, за каждый контакт с иностранцем отчитывайся! К тому же я теперь невыездной, так что все, все, понимаете! Накрылся контракт медным тазом, так и передайте. Я бы вообще сюда не пришел! Но вы ж, блин, тогда по всему Брянску за мной таскаться начнете, внимание привлекать! И вообще, кто вам сказал об аварии? Может, это провокация КГБ, чтобы тут диссиденты собрались? Факин шит, раз по-русски не понимаете…
Брукс опять улыбнулся.
– Не стоит так драматизировать, Виктор Сергеевич. Об аварии я узнал через домолинию, коммунальщики жильцов оповестили. Осторожность в вашем положении – это правильно. Но должен заметить, что альтернативы нашей встрече нет. Госпожа Лацман убита, и убита КГБ. Вы знаете, что ее в больнице пытались завербовать?
– Откуда мне это знать? Она не говорила.
– А вот по прибытии в Германию она сообщила, что ее пытались склонить работать на русскую разведку. После этого происходит так называемый несчастный случай. Кому это было нужно, чтобы она замолчала?
– Ну, если бы так было, ваши бы шухер подняли. Это ж такой козырь перед операцией НАТО.
– Необязательно. Скорее, наоборот, Европа рассчитывает на сдержанность Александра Руцкого, и ей незачем дразнить гусей. А вы считаете, что Инга могла солгать?
– Нет, ну… Чушь какая-то. Она же говорила, что работала там в каком-то торгпредстве, что ли. Это же не секретное учреждение?
– Ну, это КГБ виднее.
– Тогда как меня могли с такими связями потащить в НИИагропроминформатики?
– Вы меня об этом спрашиваете?
– А у кого, не у коня же? У кого я еще здесь могу об этом спрашивать? Кроме вас?
– Ну, версий может быть много. Например, вы могли быть подставной фигурой, якобы дающей информацию через нее, ну, скажем, нашей Ми-6. А теперь они ищут другую кандидатуру для связи.
– Мне, в конце концов, все равно, как она погибла. Вы можете считать меня циником, но своя рубашка к телу ближе. Мне надо сейчас залечь на дно и выжить. Может быть, меня специально используют, как наживку, что кто-нибудь из-за бугра заявится. Поэтому давайте так: контракт попозже, никаких рассказов, никаких встреч. Мне говорили в кооперативе, что потом удастся обратно уволиться спокойно. Тогда меньше буду под колпаком.