разных видов вооружения и военной техники. Несмотря на стереотипность, литература хорошо шла среди подростков.
– А вот эта книга Панцева про действительный случай описана, что в нашей области был, – услужливо подсказала продавщица. – Причем про войну. Человек в начале марта сорок третьего попал в другое время, и за счет этого его в Германию не угнали. Еще то ли в «Брянском рабочем», то ли в «Брянском комсомольце» писали.
– Интересно. И где это было?
– Да где-то возле железной дороги.
К сожалению, среди пролистанных Виктором альтернативок не нашлось ни одного пособия «Как выжить и устроиться попавшему в СССР-98». С другой стороны, просмотренное было ничем не хуже той части нашей альтистории и попаданческой литературы, которую можно было бы смело назвать мужским женским романом. Смысл подобного жанра прост, как огурец: хорошо прокачанный главный герой попадает в проклятое прошлое (а в непроклятом ему делать нечего, его там пахать заставят, как нашего героя), где лихо валит всех, учит жить и воцаряется – или, в крайнем случае, его назначают первым придворным мудрецом, но время от времени он все равно кого-то валит, потому как руки чешутся. Данную духовную пищу поедает в основном офисный планктон, компенсируя тем самым отсутствие созидательной деятельности и необходимость терпеть дебилизм сверху и снизу. Впрочем, среди данного жанра есть неплохие вещи, которые интересно читать из-за юмора авторов, или они напрямую рубят то, что другие знают, но сказать не решаются. Здесь же в попаданческой литературе глубоких откровений не встречалось, но зато ту же категорию читателей готовили, если надо, реально показать свое мужество. В бою.
На лужайках играл духовой оркестр – в числе маршей промелькнул и «Типперери», как дань вкладу союзников, – расположились военно-исторические клубы, ДОСААФ, а также армейцы в обычной форме защитного цвета и в камуфляжной. В глаза бросились растяжки: «Армия – лучшая часть страны» и «В армию должен идти тот, кто хочет в ней служить».
«Это как же? Кто не хочет, не должен? Или, наоборот, кто не служил, тот должен хотеть?»
Подойдя поближе, Виктор увидел, что форма защитного цвета – это форма НО, или так называемого «Народного ополчения», а камуфляж, собственно, и есть СА.
– Не хотите почитать про ополчение?
Виктору улыбалась девчушка в пилотке и в мини от ушей, протягивая рекламный буклетик.
– Думаете, возьмут?
– Сыну дадите почитать или племяннику. Должны же у нас быть защитники!
Отказаться, когда на тебя смотрят такими глазами, было невозможно[11]…
Виктор полистал буклет: НО оказалась чем-то вроде годовой обязательной учебки, где, впрочем, не тратили времени на подметание плаца, а усиленно натаскивали запасников, с распределением по военно-учетным специальностям. После ополчения запасник мог подать заявление служить по контракту или шел на гражданку, и время от времени его вытаскивали на сборы. Короче, Виктор понял, что Мозинцев насчет обороны сгустил краски. Вломить НАТО было кому. Хотя, конечно, с другой стороны, это и усиливало соблазн вломить. В буклете, между прочим, промелькнуло о повышении роли младшего командного состава, на котором, как утверждалось, «держалась старая российская армия».