И Андрей Никитич скоренько, взахлёб, стал колоться. Рассказал и о статье на своём сайте, и о её продолжении, оставшемся частью в домашнем компьютере, частью – на флэхе, запрятанной в брелок (как раз намедни набирал в музейном кабинете), показал саму флэху, карту в портфеле, про Анастасию Иннокентьевну упомянуть не забыл, предупредил, что в полость, скрытую в царицынском мосту, соваться незачем – нет там ничего.
– Где же клад? – занервничал патрон, сворачивая на улицу, ведшую к дому Андрея Никитича. – Что ты мне плешивого лохматишь?
– К-клада я пока не нашёл, – повинился Калитвинцев.
Патрон расценил это по-своему:
– Не хотим, значит, по-хорошему. Ладушки. Причалим сейчас к тебе домой, вызвоню своих костоломов, и ты у нас сразу разговорчивым станешь…
Костоломов он вызвонил ещё по дороге. Приостановил «четвёрку» за квартал до дома Андрея Никитича и что-то гавкнул в мобильник. У Калитвинцева затряслись поджилки. Он догадывался, что за этим последует. Дыба, расплавленное олово, бензопила, автоген – испытанные орудия маньяков и истязателей калейдоскопом завертелись в воспалённом воображении. Андрей Никитич рванул на себя ручку, дверца подалась, и он колобком выкатился из машины.
– Стоять! – взревел не ожидавший такой дерзости патрон.
Он бросил мобильник, схватил лежавший на коленях пистолет, но выстрела не последовало. Андрей Никитич подхватился и драпанул по улице так быстро, что даже пятки в изношенных скороходовских туфлях засверкать не успели. Он пробежал два или три квартала, пока совсем не изнемог и не упал на газон в чужом дворе. И здесь чуть погодя до него дошёл весь кошмар его положения. В машине остались ключи от квартиры, гаража и рабочего кабинета. В пиджаке были только паспорт и банковская карточка, на которой лежала тысяча рублей. Проведя ночь под открытым небом, Андрей Никитич понял, что ни домой, ни на работу идти не отважится. Патрон со своими вурдалаками только и ждут его появления. И тогда – дыба, расплавленное олово, бензопила, автоген… Нужное подчеркнуть.
Он шёл по питерским задворкам и клял себя за то, что связался с этими окаянными сокровищами. Сидел бы в музее, занимался анализом русской живописи – нет, адреналин ему подавай! Вот и снабдят его адреналином по самое не хочу…
– Где же вы жили? – спросил Джим, которого рассказ блудного искусствоведа вынудил расчувствоваться.
– Где п-приходилось. Спал в парках на скамейках. Лето б-благодатное, ни ангины, ни б-бронхита не подхватил. С едой тоже на первых порах было более-менее: понемножку снимал через б-банкомат деньги, покупал хлеб, сыр, ряженку… Старался много не тратить, но всему, как вы знаете, есть п-предел. Деньги на карте к-кончились, взять их неоткуда, вот и хожу, ищу снедь в б-баках. Там йогурт просроченный попадётся, там кефир в упаковке кто-то не д-допил…