Маркиз, воздавая должное сидящей напротив красотке, перегнулся через стол и коснулся рыжего локона.
— Я мшу сказать вам, как бы я предпочел провести вечер. Я бы отправился с вами в какой-нибудь уединенный уголок на побережье…
— Довольно с меня побережий. Отныне я признаю только уютные комнаты и мягкие постели.
При слове «постель» глаза Робина сверкнули.
— Отличная мысль, моя дорогая. Скажите, как сегодня губернатор?
— Ему еще хуже, чем вчера, — без особого сожаления ответила Пенни. — По крайней мере стонет он громче. Впрочем, я дала ему столько опия, что он проспит и сутки!
— Какая вы бессердечная! — воскликнул Робин.
— Я знаю. И что с того? Разве вы не рады этому обстоятельству, Робин?
— Конечно, рад. А потому позвольте пригласить вас выпить со мной по бокалу вина в каком-нибудь более уединенном месте.
— Вы имеете в виду вашу спальню? — довольно смело уточнила Пенни.
— Или вашу, моя дорогая, — последовал любезный ответ.
— Марина ни о чем не должна догадаться, — предупредила Пенни. — Она из ревности может стереть нас обоих в порошок! Хотя скорее всего она сейчас целиком поглощена серенадой.
— Я весьма осмотрительный человек. Как вы думаете, они не хватятся этой бутылки вина, если я отнесу ее наверх?
— Не думаю. В моей комнате есть бокалы. Я сейчас приду, — сказала Пенни. Напоследок с улыбкой спросила: — Так мне нести карты или нет?
— Почему бы нет? — пожав плечами, пробормотал Робин. — Ведь у нас обоих денег нет — так чем мы рискуем?
— Да полно вам! Вы всегда можете поставить на кон ваши долги, а я что-нибудь из моего белья!
— Вот это будет действительно чудный вечерок!
Вскоре они оказались в спальне в конце коридора, уставленной громоздкой испанской мебелью. Окна были открыты настежь, и ночной ветерок поигрывал тонкими занавесками. Широкая постель призывно белела.
Забыв о картах, они, охваченные страстью, катались по широкой кровати. Казалось, обоими овладело безумие, но это безумие было на редкость сладостным… Они вместе взлетали к вершинам блаженства и вместе отдыхали в роскошных долинах неги, прежде чем вновь начать упоительный подъем. Они любовались наготой друг друга, и тела их влажно поблескивали в лунном свете. Вновь и вновь утоляли они свой любовный голод и не могли насытиться.
Пенни затеяла этот флирт отчасти от скуки, отчасти из любопытства, в поисках новизны, но теперь она невольно задумалась, не нашла ли себе случайно пару. И Робин, странное дело, тоже думал о том же. Он еще не встречал такую славную женщину.
Пенни не просто благоволила к Робину и понимала его так, как, быть может, никто другой; она ему еще и искренне сочувствовала. Метаться между старой каргой-тещей и женой, все больше напоминавшей свою матушку, — такого не пожелаешь и врагу.