13
В сентябре все еще стояла жара. Борис и Катерина взяли отпуска и уехали с Витьком в деревню. Лелька — у нее начинались занятия — осталась с Евдокией Яковлевной в Москве.
Деда своего, Михаила Борисовича, Витек уже знал, встречался с ним, знаком был и со своей деревенской бабкой, бабой Олей, но самой деревни, где жили старики, и вообще никакой деревни никогда не видел. Все тут было внове. И маленькие домики, как будто ненастоящие, и красная церковь за луговинкой, на бугре, с ее небесно-синими луковками куполов и золотыми крестами, и огромная лужа перед дедовым плетнем, и канава с мостиком — вода текла вдоль садовой изгороди, и особенно гуси, несметное белое стадо. Расплющенные розовые клювы, красные круглые глаза, покачивающиеся головы на длинных шеях. Больше всего, конечно, они ошеломили Витька, потому что сильно кричали, хлопали огромными крыльями, гоготали, шипели, вытягивали шеи. Эта гогочущая крикливая толпа взбучивала красными лапами чуть ли не всю лужу, разносила мокрые следы по берегу, усеянному белыми перышками. А главное, они были на уровне Витенькиного роста и все — от красных глаз и красного клюва до красных лап — без всяких с Витенькиной стороны усилий входили в его поле зрения. Другое же — церковь, например, зеленый бугор, темная стена леса за деревней, высокие ветлы или церковные березы — не сразу схватывалось глазом, надо было прилаживаться, задирать голову, вглядываться.
— Видишь? — говорил отец. — Видишь лес? А вон церква, видишь?
Но Витек резко опускался на корточки, срывал какую-нибудь былинку, или поднимал гусиное перышко, или схватывал ползущую божью коровку и говорил в тон отцу:
— А вот, видишь?
Он явно уклонялся, отвлекая внимание отца от всего этого малопонятного и слишком непомерного для него мира. Даже от гусей пытался отвлечь свое внимание, хотя все время держал их в голове, слышал их несмолкающий гвалт.
И было ему хорошо. Одного только не понимал Витек: зачем летают над этой дедушкиной деревней такие страшные самолеты? Они ему сразу не понравились. Он боялся их. Когда они поднимались с аэродрома, который был недалеко, за лесом, и проползали по небу над Витенькой с каким-то непонятным, разрушительным громом, он приседал, втягивал голову в плечи, закрывал руками уши. Бывало, Борис или Катерина еще ничего не слышат, а Витенька уже садится и закрывает руками уши.
— Ты чего, Витек?
— Самолет.
Надо же, и правда, из-за леса возникал и с каждой секундой разрастался рев самолета. Защитные меры помогали Витеньке, и он скоро привык к этим чудовищам.