Как только Джефф заводит мотор, автоматически включается телевизор и по ушам бьют громкие рыдания. Лоис и Сейдж ревут друг у друга на плече, размазывая по щекам потеки туши, а Кэмберли, восторженно зажав ладонями рот, смотрит во все глаза.
– Я всегда перед тобой преклоня-а-алась… – захлебывается Сейдж.
– У меня была такая нелегкая жи-и-изнь, – всхлипывает Лоис.
– Я люблю тебя, Лоис, веришь?
– Я всегда буду тебя люби-и-и-ть…
Макияж у обеих вдрызг. Наверное, специально неводостойкой тушью красились.
Когда Лоис, нежно обхватив лицо Сейдж ладонями, говорит с чувством: «У тебя такая тонкая душа», – я невольно фыркаю от смеха. Неужели кто-то поверит в это «примирение»? Не знаю. Мне сейчас без разницы. Сейчас меня занимает всего один вопрос: где папа. Что происходит? Что тут вообще творится?!
Сьюз я дома уже не застаю. Судя по всему, она с Алисией. И судя по всему, ведут там длинные задушевные разговоры, потому что иначе Сьюз изливала бы душу мне, своей самой давней подруге, которая поддерживала ее во время первых родов, если она еще не забыла. И целую неделю качала малыша на руках, пока Сьюз отсыпалась, если она еще не забыла. Где тогда была Алисия? Хлестала коктейли и строила планы, как разрушить мою жизнь, вот где она была.
Ладно. Если Сьюз намерена дружить с Алисией – на здоровье. А я тогда в отместку подружусь с Робертом Мугабе.
Я оставляю сообщение на автоответчике, вкратце изложив самую суть, потом то же самое повторяю для мамы. И все. Я в тупике. Не могу же я искать папу наугад. А больше зацепиться не за что.
В конце концов я собираю сумку, и Джефф везет меня к Сейдж. Ее дом уже осаждают папарацци (настоящие, не такие, как Лон с приятелями). На подъезде я вдруг спохватываюсь, что сквозь затененные стекла внедорожника меня не видно, и поспешно опускаю окно. Фотографы тут же начинают щелкать камерами, но я с достоинством игнорирую эту возню, а Джефф кричит: «Закройте окно!» (И незачем так возмущаться, я просто хотела глотнуть свежего воздуха.)
В доме все вверх дном: отовсюду гремит музыка, вокруг снует десяток ассистентов, смешивают смузи и отвечают по телефону, что Сейдж сейчас нет. Сама Сейдж в серых леггинсах и футболке с надписью «Зашибись!» едва не пританцовывает от радости.
– Ну как, круто да? – спрашивает она раз пять, не дав мне даже поздороваться. – Потрясно?
– Невероятно! А тушь специально брали текущую? – не удерживаюсь я от любопытства.
– Да! – Она победоносно тычет в меня пальцем, словно я угадала правильный ответ в викторине. – Это Лоис придумала. Гримеры такие: «Ну вдруг вы расплачетесь, на нашем шоу гости часто слезу пускают», а мы такие: «И что? Мы хотим, чтобы все было по правде». Мы хотели, чтобы все было по-настоящему. В жизни тушь течет – а если ты при этом превращаешься в страшилище, ну что поделать…