– Но зато он может повлиять на самого Господа Бога, – насмешливо произнесла Янковская. – Ни Гитлер, ни Гиммлер не помешают отправить вашего Эдингера к праотцам.
– На это я не даю согласия! – крикнул Гренер. – Эдингер – честный человек, и я не хочу доставлять место Польману ценой человеческой жизни!
– А я с вами не советуюсь, как поступить с Эдингером! – крикнула в свою очередь Янковская. – Я спрашиваю вас, гарантируете ли вы, что в случае исчезновения Эдингера на его пост назначат Польмана?
– Что касается Польмана, я уверен, но, повторяю, я не согласен на устранение Эдингера… – Гренер впервые повернулся ко мне за все время этого разговора. – Господин Берзинь, или как вас там! Я надеюсь, вы не возьметесь за такое дело…
Он, кажется, решил, что это именно мне Янковская предполагает поручить устранение Эдингера.
Но Янковская не позволила мне ответить.
– Да скажите же ему, что вы имеете особое поручение от Тейлора! – закричала она на меня. – Профессор все сводит к личным отношениям, но забывает, что есть интересы, ради которых приходится забывать о себе!
– Нет, нет и нет! – закричал вдруг Гренер, приходя в необычайное возбуждение. – Я ничего не хочу делать для господина Блейка! Вы испытываете мое терпение! Я предупрежу Эдингера…
И тут Янковская проявила всю свою волю.
– Не орите! – прикрикнула она на Гренера. – Ревнивый журавль!
И он не посмел ей ответить.
– Слушайте, – медленно произнесла она сдавленным голосом. – Эдингер – не ваша забота. Но если вы сейчас же не примете мер к тому, чтобы в Ригу был назначен Польман, я никогда – слышите? – никогда не уеду с вами за океан. Больше того, я наплюю на все, не побоюсь даже Тейлора – вы меня знаете! – и завтра же исчезну из Риги вместе с Дэвисом. Вместе с Дэвисом! Вы хотите этого?
И вот этого Гренер не захотел!
– Отто! Берндт! – взвизгнул он. – Где вы там?!
В гостиную влетел один из его денщиков.
– Кофе! Где кофе, наконец?! – визгливо забормотал он. – Сколько времени можно дожидаться? И госпожа Янковская, и господин Берзинь, и я, мы уже давно ждем…
Денщик – уж не знаю, кто это был: Отто или Берндт, – ошалело взглянул на Гренера и через две минуты – это была уже магия дисциплины! – внес в гостиную поднос с кофе и ликерами.
– Разрешите налить вам ликера? – обратился Гренер к Янковской.
По-видимому, это значило, что зверь укрощен.
– Налейте, – согласилась она и, совсем как кошка, лизнув кончиком языка краешек рюмки, безразлично спросила: – Вы когда будете звонить Польману?
– Сегодня ночью, – буркнул Гренер и обратился ко мне: – Может быть, вы хотите коньяка?