– Вы ранены? – тревожно воскликнул начальник разведотдела, хотя это было очевидно без слов.
– Кажется, – сказал Пронин. – Где-то под ключицей…
– Ну, в таком разе пошли в госпиталь, – предложил начальник разведотдела. – Операция отменяется.
– Ни в коем случае! – возразил Пронин. – Надо идти.
– А как же рана? – спросил начальник разведотдела.
– А может, она и послужит мне лучшей рекомендацией, – сказал Пронин. – Вы сами видите, обстановка не для госпиталя!
– Не советую, товарищ Пронин, – сказал начальник разведотдела. – Может, еще и кость задета…
– Ничего, сегодня командую я, разведчик должен уметь пользоваться обстоятельствами, рискну, – сказал Пронин. – Кланяйтесь там…
Он поморщился, отстранил от себя ветку с багровыми волчьими ягодами, рванулся и побежал в сторону противника.
С нашей стороны по перебежчику, разумеется, открыли стрельбу; стреляли, как это заранее было приказано, холостыми патронами, хотя для Пронина риск все равно был большой: и с той и с другой стороны кто-нибудь всегда мог пустить настоящую пулю.
Немцы сразу поняли, кто к ним устремился, и прекратили обстрел.
Остальное было понятно. Пронину удалось осуществить свой замысел. Он упал перед самыми позициями немцев, обессиленный, истекающий кровью, счастливый, что добежал до «своих».
В нем погиб талантливый актер, в этом я убедился, наблюдая его в госпитале.
С самим Прониным за всю зиму я встретился всего лишь один раз, да и это свидание навряд ли состоялось бы, если бы Эдингер не поставил меня, что называется, в безвыходное положение.
Да, Эдингер становился все настойчивее, все чаще и чаще требовал он от меня реальных доказательств моего сотрудничества с немцами. От меня ждали многого и поэтому относились ко мне с известной снисходительностью, но в конце концов я должен был предъявить свою агентурную сеть и свои средства связи, именно это и должно было быть моим вкладом в фирму, именовавшуюся «Германский рейх».
Как и ожидалось, Эдингер припер меня к стене.
– Милейший Блейк, вы злоупотребляете нашей снисходительностью, – сказал он, пригласив меня как-то к себе. – Но больше мы не намерены ждать. Мы понимаем, что вашу агентуру надо подготовить для новых задач, серьезных агентов не перебрасывают из рук в руки, точно мячик, но ваши связи с Лондоном мы хотим теперь же взять под свой контроль. Я желаю, чтобы вы предъявили нам свою рацию. В среду, или, скажем, в четверг вы дадите нам это доказательство своего сотрудничества, или мне придется переправить вас в Берлин…
Вечером я сообщил об этом требовании Железнову.
– На этот раз господин обергруппенфюрер от вас, пожалуй, не отвяжется, – сказал Виктор. – Доложу начальству, что-нибудь да придумаем.