Оправившись от пережитого шока, Маша подобрала растерзанную сумочку и вложила в нее не тронутый грабителями конспект по истории КПСС. Все ее остальное имущество, включая и ключи от квартиры, бандиты прихватили с собой. Моля Бога о том, чтобы родители не ушли куда-нибудь в гости, Маша сомнамбулой побрела по заснеженным улицам. Вскоре ее босые ноги занемели от холода, мороз настойчиво пробирался под кофточку, а колючий снег укрыл ее растрепавшиеся волосы белоснежной шапкой. Издали она была похожа на заблудившуюся снегурочку. Встречные прохожие недоуменно оглядывались на нее и крутили у виска, а дворник, сгребавший с тротуара снег, зачем-то обругал ее.
Домой Маша добралась, замерзнув до состояния ледышки. Наскоро объяснив маме, что произошло, она набрала полную ванну горячей воды и только после этого дала волю слезам. В милицию, как ни настаивали родители, Маша заявлять не стала. Пусть, решила она, никто никогда не узнает о том унижении, через которое ей пришлось пройти, попав в лапы к бандитам.
Всю ночь она провела в липком кошмарном бреду. Какой-то монстр в человечьем обличье, глумливо скалясь, душил ее и вырывал из ушей подаренные ей бабушкой сережки. Маша пыталась кричать во сне, но из ее простуженного горла вырывалось лишь жалкое сипение. Утром она проснулась с температурой 39,5. Пришедший по вызову участковый врач поставил диагноз: ангина и двустороннее воспаление легких. Ни о какой поездке в Карпаты, разумеется, не могло быть и речи. Сергею Сокольскому пришлось сдать билеты на поезд, и вместо катания на горных лыжах она все каникулы провела на больничной койке. Сергей каждый день приносил в палату фрукты и цветы, и ей было безумно приятно его внимание. Было лишь до слез обидно и досадно за то, что их романтическое путешествие в зимние горы не состоялось из-за каких-то двуногих существ, назвать людьми которых у нее не поворачивался язык.
Вскоре она пошла на поправку. По мере выздоровления ее перестали тревожить и ночные кошмары. Сергей теперь всегда провожал ее после института и даже иногда оставался у нее ночевать. Ее родители не возражали против того, чтобы их дочь вышла за Сергея замуж, и воспринимали его уже как будущего зятя. К летней сессии на этот раз они готовились вместе, и как результат оба сдали ее на повышенную стипендию. Их свадьба была делом решенным, осталось только заработать на нее деньги, и Сергей, оставив Машу скучать дома, со стройотрядом уехал на два месяца в далекую Тюмень…
Однажды в погожий июльский день она сидела на балконе и, лузгая семечки, с тоской взирала на снующих внизу жизнерадостных загорелых прохожих. Прошло уже пол-лета, а она еще ни разу не была на пляже, а ведь скоро в институт, как же ей учиться, не отдохнув? И как она придет в институт? Бледная как моль и с нездоровым цветом лица? На балконе разве же это загар? Сергею-то хорошо, думала Маша, он там все время на свежем воздухе (в это время он тушил пожар на буровой), а она уже зачахла в городе. Предаваясь столь горестным размышлениям, она не слышала разрывающийся в комнате телефон. Может быть, судьба Марии сложилась бы иначе, если бы ее старый школьный приятель Вова Курочкин, решив, что ее нет в городе, больше не перезвонил. Но он, не зная, чем занять себя (на море все семейство Курочкиных выезжало только через неделю), с методичной настойчивостью обзванивал всех своих подруг, ища, с кем провести оставшееся до отъезда время. Как назло, все его знакомые разъехались на лето кто куда, и тут он вспомнил о Маше. Когда-то он был влюблен в нее, и одно время Маша Крылова отвечала ему взаимностью, но после окончания школы их пути разошлись. Она подала документы в политехнический институт – он направил свои стопы в торговый техникум.