— А что, если Том снова схватит лихорадку? А вдруг он умрет в этом ужасном месте? — жалобно причитала леди Бертрам. — Нет, нет, тут и думать не о чем. И все же как я обойдусь без Эдмунда?
— Дорогая матушка, я уверена, вы превосходно справитесь без Эдмунда! — воскликнула достопочтенная миссис Йейтс, приехавшая, чтобы принять участие в семейном совете.
Мисс Джулия Бертрам, весьма неосмотрительно вступив в брак с младшим сыном пэра и довольно скоро обнаружив, сколь скромно состояние ее супруга, сочла за лучшее отказаться от сомнительных радостей лондонской жизни, дозволенных семейству с небольшим доходом, предпочтя безраздельно царить в кругу более узком. Она убедила своего мужа, почтеннейшего Джона Йейтса, приобрести приличное имение в Нортгемптоншире, неподалеку от родового гнезда Бертрамов, соседство с которым позволяло обиталищу Йейтсов сиять отраженным светом величия Мэнсфилд-Парка. С тех пор благодаря почти ежедневным посещениям родительской усадьбы и нередким куда более продолжительным визитам, затягивавшимся подчас на несколько месяцев, миссис Йейтс успешно удавалось уменьшить расходы на ведение собственного домашнего хозяйства, сохраняя желаемое влияние на дела в Мэнсфилде. Ее супруг в подобных случаях с превеликим удовольствием оставался дома, шесть дней в неделю наслаждаясь рыбной ловлей или охотой, смотря по сезону, а седьмой посвящая игре на бильярде (иными занятиями сей достойный джентльмен себя не обременял).
— Но, Джулия, если уедет Эдмунд, то кто будет читать проповеди по воскресеньям? — потребовала ответа леди Бертрам.
— Об этом не беспокойтесь, матушка! — Эдмунд, младший из сыновей четы Бертрам, и в самом деле давно нашел способ разрешить возникшее затруднение. Многочисленные обязанности настоятеля Мэнсфилдского прихода требовали его неусыпного внимания, и все же Эдмунд рассудил, что на Антигуа надлежит отправиться именно ему. Полный решимости исполнить сыновний долг, он уже заручился помощью мистера Уодема. Сей почтенный священник, лишь несколькими годами старше Эдмунда, недавно оправился после жестокой лихорадки, поразившей его во время миссионерского служения на Востоке. Повинуясь предписанию епископа, он намеревался провести полгода в стране со здоровым климатом, прежде чем возвратиться в миссию.
Мистер Уодем заверил Эдмунда в письме, что с радостью возьмет на себя заботу о пастве в Мэнсфилде и окрестных фермах. Вопрос был улажен, и в приходе вскоре ожидали появления этого славного джентльмена.
— Я убежден, сударыня, — сдержанно улыбаясь, продолжал Эдмунд Бертрам, — что проповеди моего друга Фрэнка Уодема понравятся вам более моих. Это человек безупречного нрава, обходительный и любезный, блестящий проповедник и благочестивый христианин. Уверяю вас, он прекрасно меня заменит.