А он продолжал, как грозный судия, недоступный звону злата:
– Признавайтесь, Алекс! Да или нет! Если вы будете молчать, я выстрелю! Да или нет?
Я звезданул ногою ему по руке, бухнул с такой силой, что браунинг, пролетев сквозь люстру, с шумом врезался в потолок и на нас посыпались разбитый хрусталь и штукатурка – удивительно, что его кисть не оторвалась и не помчалась вслед, как хвост кометы.
Он замычал, скривился от боли и прижал руку к животу.
– Руки вверх! – заорал я, схватив его игрушку. Он обомлел и захлопал глазами, Жаклин откинулась на стуле и всхлипнула.
– Вы послушали какого-то проходимца! – закричал я. – И чуть не лишили меня жизни! Клянусь вам – слышите? – клянусь, что никого не предавал, провалиться мне сквозь землю, никого![82] Зачем мне вас предавать? Если бы я этого захотел, вы давно сидели бы в тюрьме! Неужели вы этого не понимаете?!
Я взглянул на часы – весь график операции уже полетел в тартарары.
Старый дурак! Подумать только: притащить свою зазнобу, которая, видимо, устроила ему сцену после визита Семена с икрой и балыком. Но все это были фигли-мигли по сравнению с откровениями таинственного Рамона.
Мы оба молчали, смотря друг другу в глаза, моя неизбывная ярость, по-видимому, охладила Генри.
– Неужели это провокатор? – Язык его заплетался.
– Генри! – сказал я торжественно и чуть подпустил в глаза слезы. – Сейчас нет времени для объяснений. Мы с вами работаем долгие годы и отдали жизнь великому делу. Как вы можете не доверять мне и поверить какому-то жулику? Опомнитесь, сэр! Что еще он вам говорил?
– Но он же знал все мое дело, все клички, контакты, пароли… Он приказал убрать вас. Он сказал, что вы предатель и находитесь на связи у американского резидента. Фамилия его Хилсмен. Я засек вашу встречу с ним в баре отеля “Гровнор”.
– И вы пытались выполнить его приказ? – Я торопился, времени совсем не было.
– Да. И у вашего дома, и в Эппинг Форесте… Простите меня, Алекс… Я следил за вами в Тауэре.
– Со мною был Рамон?
– Я же в темноте его не видел… Кстати, он потерял у меня в спальне вот это… – И Генри протянул мне коробочку, завернутую в бумагу и перевязанную ниткой. Не глядя, я сунул ее в карман.
– Что он еще говорил?
– Больше ничего. Извините меня, Алекс, простите ради Бога. Прошу вас, скажите Жаклин, что я не мог предать ее… что не из-за меня ее уволили со службы…
Под глазами налились бурдюки, – только еще не хватало, чтобы пролился ливень.
Жаклин сверкала голубыми глазами и посматривала на дверь, словно собиралась улизнуть.
– Конечно нет, – сказал я твердо. – Это чья-то игра, и мы еще докопаемся до виновников. А теперь прошу вас уйти. У меня нет ни секунды времени. На следующей неделе я пошлю вам вызов, мы встретимся и все обсудим