– Если я обращусь к нему от вашего имени… ему можно доверять?
– Полагайтесь на него так же, как на меня! – Я внутренне заржал, ибо в тех краях никому нельзя верить даже на йоту: обжулят, обчистят, продадут с потрохами. – Сделайте ему от моего имени подарок, он это любит. Купите какие-нибудь солидные швейцарские часы, не очень дорогие, конечно…
В тот же день я купил серебряные квадратные “Лонжин” и вылетел в Каир.
В Каире я уже не был давным-давно и помнил лишь заброшенное кладбище под палящим солнцем, моя память не запоминала густонаселенных мест, не вбирала в себя ни шпили ратуш, ни палаццо, ни музеи – каждый город ассоциировался у меня с некими подсмотренными деталями: полусумасшедшая улыбочка сторожа центрального собора – это средневековый Брюгге; черная длинная юбка и рядом аккуратно вычищенные ботинки – это Керстнер-штрассе у собора святого Стефана, жемчужины Вены; Мюнхен – это стойка с дымящимися сосисками и туристские фиакры, которые тянут вымытые до блеска коняги, и колеса поскрипывают: со-сис-ки, со-сис-ки! Дублин – это дешевые виски и зажигалки; Бейрут – это теплое море и пляж с купальщиками, а в миле – снежные горы и лыжники.
Во время своих первых вояжей я осматривал в каждом городе достопримечательности, выписывал в блокнот названия картин и имена художников, лазил по замкам, кафедралам, музеям часов, детских игрушек, военной формы, орудий пыток, а потом все смешалось и перепуталось, узелки завязывались как попало: вот божья коровка на потрескавшемся фонтане недалеко от королевской площади – это Копенгаген! Вот бродяга, допивший мою кружку пива, когда я на минуту отошел в сторону, – это Милан! Вот прищуренные глаза из-под широкополой шляпы и бурдюк на поясе – это, конечно, Севилья, нет, нет! Мадрид! Именно в этот день сорвалась операция – и играют взволнованно заросшие известкой кровяные сосуды: Мадрид – Париж, Париж – Мадрид, как будто в суете дорожной хотя бы на миг один возможно ушедший день восстановить… Где же истина, почтенный Пилат? Неужели весь этот калейдоскоп и есть моя неповторимая жизнь? А где радость бытия, счастье любви и дружбы? Кто вечно подмаргивает и прихохатывает, раздавая крапленые карты? Жил-был маленький Алекс, носил его на спине работяга-папа на первомайские праздники, светило солнышко и светились Усы, потом Алик вырос и повзрослел (мама на стене карандашом отмечала, как он вытягивался), и однажды видит: бежит за ним черный пудель. – “Пудель, пудель, кто ты такой?” – “А зачем тебе это надо?” – “Просто так”. – “Просто так ничего не делается. Пиши расписку кровью, что отдаешь мне душу, – тогда скажу”. Коготок увяз – всей птичке пропасть, и не вырвешься из этой петли, не вздохнешь.