– Я насчет аукциона, – сказал он Арчи Райкеру. – Нужно обязательно заснять эту толпу. Она выглядит просто невероятно!
– Я же тебе говорил: Хламтаун – красочное место, – напомнил Райкер.
– Только не присылай Крошку Спунера. Он страшно неуклюж, а здесь много хрупких вещей.
– Надо предупреждать заранее. Так что возьмешь того, кого найдем. А ты уже купил себе что-нибудь?
– Нет!!! – рявкнул Квиллер, но почему-то с удовольствием вспомнил о гербе Макинтошей.
К часу в магазине Эндрю Гланца яблоку негде было упасть.
Это большое здание построили в двадцатые годы, когда в районе только начали появляться магазины. Под высоким потолком висели медные горшки, птичьи клетки, санки, люстры всех форм и размеров и один стул со спинкой из деревянных реек. Мебель внизу сдвинули, чтобы освободить место для публики. Узкая лестница, покрытая восточными коврами и выцветшими гобеленами, вела на галерею. Развешанные повсюду объявления напоминали посетителям: «Что разбил – то купил», а те бродили по залу и, внимательно щурясь, осматривали товар: переворачивали тарелки, стучали по хрусталю…
Квиллер пробирался сквозь толпу, мысленно отмечая, о чем говорят вокруг.
– Посмотрите на эту лошадь-качалку! У меня на чердаке была точно такая, пока муж не сжег ее в камине!
– Если на донышке человечек с зонтиком посреди моста, то это кантонский фарфор, а если он сидит в чайной – нанкинский. А может, и наоборот…
– А это что такое? Вышла бы отличная чаша для пунша!
– Слава богу, я нигде не вижу того шпиля.
– Вот та самая стремянка!
– У моей бабушки тоже был мейсенский кувшин, только голубой.
– Как ты думаешь, они выставят шпиль?
Назначенный час приближался, и публика стала рассаживаться лицом к подиуму. Квиллер сел с краю, чтобы не проморгать фотографа.
Да, публика собралась чрезвычайно занятная… Какой-то господин в пальто наподобие индейского пончо держал на руках собачонку в цветастой курточке. Другой был в шапке Санта-Клауса и полосатом шарфе до самого пола. Рядом с Квиллером уселась полная дама, у которой на шее висели две пары очков.
– Я в первый раз на аукционе, – обратился к ней журналист. – Не могли бы вы что-нибудь посоветовать новичку?
Дама повернулась. Господь, видно, творил ее с помощью циркуля: расширенные круглые зрачки в круглых глазах на круглом лице. Губы растянулись в полукруглой улыбке.
– Держите ухо востро, а то еще ненароком купите это зеркало, – усмехнулась соседка и указала на зеркало высотой в добрых четыре метра, в узорной раме, прислоненное к перилам галереи. – Я так боялась опоздать! Была у глазного, а он принял не сразу. А потом закапал мне глаза, и теперь я ничего не вижу.