Тут, наконец, вспомнилась Наташа, до которой я почему-то не доехала. Почему? И вообще, как я очутилась здесь, рядом с двумя незнакомыми мужчинами, один из которых так вонял луком и перегаром? Чугунная голова раскалывалась от боли и отказывалась думать. Внезапно перед моим мысленным взором возникла высокая тень, метнувшаяся к моей машине. Именно с нее, этой тени, и начинался черный провал.
Дождь застучал по крыше машины чуть медленнее. За окнами проносились светящиеся круги – расплывшийся в дожде свет фонарей, блестели мокрые крыши частных домов. Из этой картины можно было сделать вывод, что едем мы по какой-то окраине. Если вообще не выехали из Тарасова. Даже не представляю, сколько времени я провалялась в беспамятстве в чужой машине. Пятнадцать минут, полчаса? Нет, наверное, не меньше часа, раз мы уже успели добраться до глубокого пригорода.
Машину снова сильно тряхнуло, и тип, сидевший рядом, грязно выругался. Водитель слегка дернул головой в его сторону, но промолчал. От толчка я почти совсем сползла на пол. Все мышцы мои затекли, но размять их не представлялось никакой возможности. Руки были туго стянуты бельевой веревкой, больно впивавшейся в запястья. Я заерзала, пытаясь без помощи рук подняться повыше и устроиться на сиденье поудобнее.
– Смотри-ка, очнулась! – обрадовался тип, сидевший рядом. Он подхватил меня под мышки и водрузил на сиденье, как куль с мукой, и меня обдало тошнотворной волной его запаха. – А ты боялся, что она копыта откинула! Глянь, живая! А ничего телка!
Водитель снова дернул головой, будто лошадь, отгонявшая назойливую муху, но не повернулся и не заговорил.
Сосед по автомобильному сиденью приблизился ко мне, и у меня снова перехватило дыхание от луково-спиртной вони. Зато теперь я могла как следует рассмотреть его. На вид мужику было лет тридцать пять – тридцать шесть, и облик он имел малосимпатичный. На круглой, почти безбровой красной физиономии терялись узкие свиные глазки и маленький крючковатый нос. И голос у него был соответствующий – очень противный.
Разглядывая меня, он вдруг захохотал, протянул ко мне руку и ущипнул за бедро. Но джинсы сидели на мне так плотно, что я почти не почувствовала боли.
– Ну давай, детка, колись! – весело произнес мужик.
Я молчала, пытаясь сообразить, что ему от меня нужно.
– Смотри-ка, молчит! – почему-то радостно воскликнул он и стукнул себя ладонью по коленке. – Она думает, что мы тут шутки шутить задумали.
Веселое его настроение мгновенно сменилось яростью. Наклонившись к самому моему уху, он нажал на меня плечом, дыхнул в лицо адской смесью пота, алкоголя и лука и свирепо зашипел: