Ириб пытался создавать мебель и торговать ею, но у него при удивительном таланте и вкусе совершенно не было коммерческой хватки, потому от долгов пришлось спасаться в Америке, а потом из-за американских возвращаться в Париж. С Жанной они развелись. В Америке Ириб женился снова, теперь уже на состоятельной американке Мейбл, но и в этом браке счастье не состоялось.
Вернувшись во Францию, стал заниматься довольно необычным делом – рекламой. Америка научила. Некоторые слоганы Ириба действительно были смешны и запоминались, например для моющего средства, уже не помню, какого именно: «Отчистит даже пятна у леопарда».
Конечно, я была знакома с Ирибом и раньше, еще до его американской эпопеи и моей английской. Он словно ждал своей очереди, чтобы очаровать меня. Мы с Ирибом ровесники, но оба моложавые, стройные и подтянутые. Мог ли он стать моим мужем? Наверное, ведь мне уже немало лет и впереди только одиночество.
В Америке я получила новый урок благотворительности – можно не только переводить деньги на счета нуждающихся организаций, но и устраивать благотворительные выставки.
После моего возвращения из-за океана таких выставок состоялось две. К первой в Лондоне Ириб не имел никакого отношения. Герцог Вестминстерский предоставил в мое распоряжение один из своих домов, и я организовала там выставку своих моделей. Все средства пошли в пользу Лондонского Фонда помощи ветеранам войны.
Выставка имела успех, модели не продавались, но их активно копировали. Присутствие на ней многочисленных представителей фабрик готовой одежды убедило меня в правильности рассуждений Ириба. Я вовсе не была против, чтобы мои модели, мой стиль копировали.
А вот вторая выставка состоялась в Париже в моем особняке на улице Фобур-Сент-Оноре. Это была выставка… драгоценностей!
Шокированы оказались многие. Я, придумавшая бижутерию, то есть замену настоящих драгоценностей фальшивыми, теперь демонстрировала бриллианты. Крик поднялся неимоверный, но меня он нисколько не смущал. Права Колетт, сказавшая: «Меня не порицают? Значит, годы уже не те…»
Я еще была «на коне», меня порицали. Карикатурист Сэм истошно вопил: «Дожили! Настоящие драгоценности стали копиями фальшивок!» Но я хорошо усвоила урок Америки: чем больше шума, тем лучше продажи. Чем сильнее была газетная истерика, тем больше людей приходили посмотреть на выставленные бриллианты.
Самым удивительным оказался цвет выставки – все изделия на ней только белые! Никакого цвета, ни зеленого, ни красного, ни синего, ни оттенков молочного, только прозрачные, словно капли чистой воды, бриллианты.