– Может, ты и прав, Бородин. Может, это и пустяковые разборки, – процедила Запевалова. – Поживём – увидим. Но ты верно говоришь, дело у нас общее, важное и срочное!
И мы принялись за пасквиль. Переписывали несколько раз, чтобы доводы звучали убийственнее. За этим делом прогуляли физкультуру, но наконец состряпали… Подписались, конечно, все – без возражений. Кроме Смирновой, которая пряталась от нас неизвестно где.
– А Смирновой будем предлагать подписывать? – спросил Айрамов.
– Ну, естественно. Она должна подписаться, как и все, иначе станет предателем. И потом, подпись доченьки на этой бумажке станет главным сюрпризом для Пчелы. Так что, Айрамов, ступай найди её и приведи сюда, – велела Запевалова.
Айрамов рванул выполнять поручение.
– Нас Пчела ещё и за физру взгреет, – простонала Шошина.
– Не паникуй. У Пчелы скоро будет других забот полон рот, – успокоила её Запевалова.
– Вот она, – не прошло и пяти минут, в дверях появился Айрамов, подталкивая вперёд Смирнову.
У бедной Эли было зарёванное лицо и взгляд такой страдальческий, что хотелось крикнуть: «Да оставьте вы её в покое!» Но на такие подвиги я способна только в мечтах.
– Где ты её нашёл? – спросила Запевалова.
– В женском туалете, – ничуть не смутившись, признался Айрамов.
Все захохотали. Эля всхлипнула.
– Да ты маньяк, Айрамов!
– А что она там делала?
Новый взрыв хохота.
Запевалова прекратила смеяться и всем велела умолкнуть.
– Ну что, Смирнова, от кого ты пряталась в туалете? От нас? Запомни, если тебя не отпускали, сама уходить ты не должна. Поняла?
Смирнова слегка дёрнула подбородком вниз – видимо, да, поняла.
– Вот и ладненько. Теперь перейдём к главному. Мы все посовещались и решили, что Майя Вячеславовна больше не должна быть нашей классной. Причин много. Учит она плохо, с классом вообще не справляется, ведёт себя неадекватно. Короче, вот заявление, в котором мы требуем, чтоб твою мать от нас убрали. Все подписали, и ты тоже должна подписать. Ты ведь тоже ученица нашего класса.
– Я… я не могу, – пролепетала Смирнова.
– Брось ныть. Мы понимаем, что она твоя мать, но почему из-за этого должен страдать весь класс? И потом, она ведь всё равно твоей матерью так и останется, а классную нам поставят другую. Тебе же проще будет.
Смирнова покачала головой, и Запевалова вскипела:
– Да что я тебя ещё уговаривать буду?! Подписывай давай, или ты предашь класс, и тогда… Ну, ты сама знаешь, что будет тогда. Суд над Волковой детской сказкой покажется по сравнению с тем, что мы устроим тебе.
Смирнова рыдала вовсю, но всё равно не подписывала и ручку, которую ей упорно совали, не брала.