Холодок пробежал у Ратлиджа по коже. Там, на фронте, иногда он приходил в ужас оттого, что может умереть, а потом много месяцев приходил в ужас при мысли о том, что его, возможно, не убьют.
— Война была совсем не прекрасной, — закончил Саймон. — И я понял, что я — не Черчилль. В бойне, в окопах я не мог притворяться сильным и произносить высокопарные речи. Там это было бы непристойно.
* * *
Чувствуя внутри пустоту, которая угнетала его дух и давала ощущение утраты, Ратлидж медленно вернулся в гостиницу, рядом с которой оставил машину. Добрался ли он наконец до дна Саймона Уайета? После его последних слов… да, наверное. «Я понял, что я — не Черчилль». Может быть, именно поэтому он мучается и гуляет по ночам, вспоминая прошлое?
«Совсем как ты!» — фамильярно заметил Хэмиш.
Что ж, допустим. Почему он сам так упорно продолжает служить в полиции? Почему он вообще вернулся на службу после войны?
«Потому что ничего другого ты не умеешь», — напомнил Хэмиш.
В конце концов, именно так он и ответил Уайету.
«Тогда почему у меня иногда ничего не получается?» Он завел машину, сел за руль, захлопнул дверцу. Погруженный в собственные мысли, он делал все машинально. И не сразу услышал окрик Шоу. Тот вышел из гостиницы и позвал его, согнувшись почти пополам, — стольких усилий ему стоило спешить и кричать в одно и то же время.
Ратлидж резко затормозил; мотор заглох. Им овладело дурное предчувствие.
Шоу открыл пассажирскую дверцу и, задыхаясь, сказал:
— Черт побери, Ратлидж, вы что же, не слышали меня?
— Извините… — начал Ратлидж, но Шоу покачал головой.
— Вас немедленно требуют в Синглтон-Магна. Как только вы туда попадете. Кто-то по поручению Хильдебранда звонил Уайетам, но они сказали, что вы уже уехали. Аврора передала сообщение моему дяде.
Ратлидж подумал: «Нашли детей…» — но вслух сказал лишь:
— Хорошо, я уже еду.
Мысли у него в голове путались. Он тихо выругался, снова заводя машину, и, помахав раскрасневшемуся Шоу, стоявшему у входа в гостиницу, понесся в Синглтон-Магна. Проезжая мимо кузницы, он напугал лошадь, которая смирно ожидала, пока ее подкуют. Лошадь встала на дыбы и затрясла головой, выкатив глаза, а фермер, державший поводья, крикнул, чтобы Ратлидж смотрел, куда едет.
Не снижая скорости, он старался думать только о дороге, не позволяя мыслям отвлечь себя. Доехав до Синглтон-Магна, он оставил машину во дворе за «Лебедем» и с бешено бьющимся сердцем отправился в полицейский участок. Если детей нашли, значит, он с самого начала ошибался.
У гостиницы толпились люди. Сначала он не заметил их, но теперь они его напугали. Когда Ратлидж проходил мимо, все повернулись в его сторону, но никто не окликнул его и не подошел к нему. Перейдя оживленную улицу — пришлось лавировать между двумя девушками верхом на лошадях и подводой с молочными бидонами, — он взбежал на крыльцо и толкнул дверь.