Топаз-портретист (Виардо)

Имеется в виду философская повесть Вольтера «Белое и черное» (1764); впрочем, Топаз, один из двух слуг главного героя, описан там как человек «красивый, хорошо сложенный и бледнолицый», так что капитан выказал немало иронии.

Попугай Вер-Вер из одноименной поэмы Ж.-Б. Грессе (1734), воспитанный в одном женском монастыре и отправленный в другой, выучил нехорошие слова от лодочника на Луаре.

Названы заглавные герои двух авантюрно-плутовских романов. В 1846 году в Париже вышел однотомник, куда вошли роман Алена-Рене Лесажа «Жиль Блас» (1715–1735) и анонимный испанский роман «Жизнь Ласарильо с Тормеса» (1554) в переводе самого Виардо.

Эта прелестная особа — содержанка и живет в том недавно выстроенном квартале Сен-Жорж, где в 1830—1840-е годы эти дамы легкого поведения селились во множестве. В том, что она завела обезьяну, не было ничего исключительного. Для парижан в конце 1830-х годов дрессированные обезьяны были едва ли не повседневной реальностью. Их можно было увидеть и в дамских будуарах, и в Олимпийском цирке; на его арене в 1838 году демонстрировали представление, главными героями которого были дрессированные обезьяны, превзошедшие, по мнению рецензента Теофиля Готье, самых лучших парижских комиков. См.: Berthier P. Animal de théâtre ou bête de scène? // L'animal au XIX^>esiècle; Bordas E. L'arbitraire du singe // Bestiaire balzacien. Об обилии обезьян в Париже свидетельствует также отрывок из парижской хроники Дельфины де Жирарден от 26 августа 1837 года: «Сегодня на улицах обезьян больше, чем людей. Нельзя не признать, что одеты эти господа очень прилично: одни в мундирах, со шпагой на боку, другие в красных халатах; одни в егерских куртках, другие в помещичьих рединготах. Мало того что они одеты со вкусом — они еще и здороваются очень учтиво, а некоторые даже предъявляют паспорт; особенно хорош один, который разъезжает верхом на пуделе: к нему у нас никаких претензий. Но, с другой стороны, согласитесь, что неприятно, открыв окно, обнаружить на подоконнике совершенно незнакомую вам обезьяну; ничуть не лучше, спокойно идя по тротуару, внезапно почувствовать обезьяну у себя на плече» (Жирарден Д. де. Парижские письма виконта де Лоне. — М., 2009. С. 162).

Хуан Парейя — мулат, раб Веласкеса, изображенный на портрете 1650 года; в 1652 году Веласкес даровал ему свободу, о чем ниже упоминает Виардо.

«И я тоже художник» (ит.) — легендарное восклицание Корреджо перед картиной Рафаэля. Тема обезьяны-живописца была чрезвычайно популярна в живописи: в XVII веке обезьяну перед холстом и с кистью в лапе рисовал Давид Тенирс, в XVIII веке картины под названием «Обезьяна-художник» создали Жан Симеон Шарден (ок. 1699–1779) и Жан-Батист Деэ (1729–1765). В XIX веке эту традицию продолжил Александр-Габриэль Декан (сам себя называвший «живописцем обезьян»), выставивший в Салоне 1833 года свой вариант «Обезьяны-живописца». Гранвиль также отдал дань этой традиции еще в сборнике «Метаморфозы» (1828–1829), где на литографии «Академия рисунка» изобразил сразу нескольких обезьян, занятых рисованием с натуры (см.:Renonciat A. La vie et l'œuvre de J.-J. Grandville. — Paris, 1985. P. 48).

Cозий — Двойник, трусливый раб в комедии Мольера «Амфитрион», а также имя раба в нескольких античных комедиях.

Длинные волосы и короткая бородка «как у серны» или «как у козы» считались в 1830-е годы главным атрибутом молодых творцов — художников или поэтов, которые уже этими особенностями внешнего облика противопоставляли себя всему остальному непоэтическому миру. В утрированной и пародийной форме это превращение обычного человека в художника описано в очерке Ф. Пиа «Артист»: «У него с замечательной быстротой начинает расти борода: чаще всего на подбородке, а в тяжелых случаях повсюду» (Pyat F. L'Artiste // Nouveau tableau de Paris. — Paris, 1834. T. 4. P. 19).

Буало. Поэтическое искусство. IV, 26.

Первооткрывателем фотографии был не Луи Дагер, а Жозеф Нисефор Ньепс (1765–1833). Однако у Ньепса не было возможностей для пропаганды своего изобретения (которое он назвал «гелиографией»), и с 1829 года начинается его сотрудничество с Дагером, который к этому времени уже был известным художником, декоратором, создателем диорамы. Kогда в июле 1839 года Франсуа Араго представил палате депутатов отчет о новом открытии, оно именовалось «дагерротипом» в честь Дагера (впрочем, в этом отчете Ньепсу отдается должное, а его сын оставался компаньоном Дагера и вместе с ним получил за открытие пенсию от государства).

Поскольку у Виардо обезьяна вместо «традиционных» занятий живописью стала изготовлять дагерротипы, рассказ о Топазе занял свое место в литературе о фотографии; так, он включен (правда, неверно датированный 1867 годом, когда вышло уже третье издание «Сцен») в антологию текстов, направленных против фотографии (Edwards P. Je hais les photographes. Textes clés d'une polémique de l'image. — Paris, 2006).

Французский композитор и педагог Вильхем (наст. имя и фам. Гийом-Луи Бокийон; 1781–1842) изобрел метод обучения пению и сольфеджио, основанный на модных в конце 1810-х — начале 1820-х годов принципах взаимного обучения (при котором ученик передает знания, полученные от учителя, другим ученикам); музыкант Жан-Батист Пасту (1784–1851) предложил свой метод обучения музыке; его курс, состоявший из 52 уроков, преподносился как настоящий философический метод, основанный на «порождении идей» и демонстрации полезности тех или иных музыкальных знаков в противовес их механическому заучиванию; наконец, педагог Жозеф Жакото (1770–1840) был также убежденным сторонником метода взаимного обучения, который он распространял на все науки и который называл методом «всеобщего обучения».

Cлово «артист» в 1830-е годы вошло в моду и стало «деспотом сегодняшнего дня»; им обозначали во Франции профессии, порой не имевшие ничего общего ни с живописью, ни с театром: например, артистами называли чистильщиков сапог, стекольщиков, парикмахеров (в том числе и собачьих) и даже ученых собак и дрессированных слонов (см.: Pyat F. L'Artiste. P. 3).

Рустан — персонаж упомянутой выше (см. примеч. 1) повести Вольтера «Белое и черное».

В переиздании «Сцен» в 1867 году Виардо изменил текст вывески, сделав его намеренно неграмотным: «Над входом он прибил вывеску: „Топаз, художник точно как в Париже“, а на самой двери поместил другую вывеску: „Вход в точно как в Париже“».

Намек на знаменитую фразу, открывающую вторую часть «Рассуждения о происхождении и основаниях неравенства между людьми» (1755) Ж.-Ж. Руссо: «Первый, кто, огородив участок земли, придумал заявить: „Это мое!“ и нашел людей достаточно простодушных, чтобы тому поверить, был подлинным основателем гражданского общества» (Руссо Ж.-Ж. Трактаты. — М., 1969, с. 72; пер. А.Д. Хаютина).

Во франкоязычной Бельгии выходила большая часть контрафактных, то есть «пиратских», перепечаток французских книг; бельгийские издатели печатали их более убористо и оттого более дешево, отчего становились для французов особенно опасными конкурентами. 1830—1840-е годы считаются «золотым веком» бельгийского пиратства. Первое франко-бельгийское соглашение о взаимной охране авторских прав было подписано лишь в 1852 году. Между прочим, жертвами бельгийских контрафакторов становились и авторы «Сцен»; в мае 1841 года Этцель сообщал Бальзаку, что «бельгийские газеты воспроизвели пролог и „Сердечные страдания“ [английской Кошки], даже не указав источника, даже не сообщив имени автора» (Balzac H. de.Correspondance. T. 4. P. 279).

Испанская пословица, противоположная по смыслу русской пословице «Ворон ворону глаз не выклюет»; вместо воронов в ней фигурируют пауки.

Доктринерами в эпоху Реставрации и при Июльской монархии назывались умеренные сторонники конституционной монархии, сторонившиеся как республиканских, так и роялистских крайностей; при Июльской монархии многие видные члены этого неформального политического объединения занимали высокие посты в правительстве. Виардо, в начале 1840-х годов близкий к «республиканскому социализму» Пьера Леру, иронизирует по поводу этой «июльской» политической элиты и намекает на то, что за возвышенными рассуждениями доктринеров всегда скрывается личная корысть. Во второй половине 1820-х годов Виардо печатался в либеральной газете «Земной шар» (Globe), где важнейшую роль играли именно доктринеры (например, Гизо); за десять лет правления Луи-Филиппа пути бывших единомышленников разошлись (Гизо, например, стал министром иностранных дел и фактическим главой правительства), и не случайно вышедший в ноябре 1841 года первый том «Независимого обозрения» (Revue indépendante), который Виардо выпускал совместно с Пьером Леру (также в прошлом сотрудником «Земного шара») и Жорж Санд, открылся статьей, упрекающей прежних авторов «Земного шара» в измене либеральным принципам.

Лафонтен. Спутники Одиссея (Басни. XII, 1).

По методу Дагера изображение закреплялось на медной пластинке, покрытой слоем серебра; отсюда его серебристый цвет.

Светским львам посвящен в «Сценах частной и общественной жизни» рассказ Бальзака «Путешествие африканского Льва в Париж».

Лафонтен. Лисица и Волк перед судом Обезьяны (Басни. II, 3). Иллюстрируя эту басню для издания Лафонтена (1838), Гранвиль придал двум зверям-обманщикам черты двух самых знаменитых плутов тогдашней литературы: Робера Макера (героя одноименной драмы 1834 года) и его сообщника Бертрана.

Индейский вождь в племенах Южной и Центральной Америки до испанского завоевания.

Дон Кихот. Том 2, гл. 26. Виардо перевел роман Сервантеса на французский язык; первое издание вышло в 1836 году; затем перевод неоднократно переиздавался (последнее издание, зафиксированное в каталоге Национальной библиотеки Франции, вышло в 2008 году).

Лафонтен. Молочница и кувшин (Басни, VII, 9). Молочница Перетта шла на рынок продавать кувшин молока и, размечтавшись о будущем расширении своего хозяйства, споткнулась и разбила кувшин.

Последний абзац — тот самый потерявшийся «хвост», о котором Виардо напоминал Этцелю.

Указание на «перевод с испанского» — литературный прием Виардо, который уже зарекомендовал себя к 1842 году как опытный переводчик с этого языка. В этом указании возможно также разглядеть намек на самый знаменитый французский рассказ об умной обезьяне, который был также подан читателям как перевод. Я имею в виду повесть Шарля де Пужана «Жоко, индейский анекдот, переведенный с португальской рукописи» (1824) — историю нежной дружбы повествователя-европейца и самки-обезьяны; на основе этой повести были сочинены пьеса и балет «Жоко, бразильская обезьяна» (1825), имевшие огромный успех и приведшие к появлению платьев, причесок, вееров и проч. à la Жоко.