Алишия развернулась и присела на ладный округлый бок лодки, по привычке поправляя свои кудряшки.
— До острова примерно двадцать миль, — задумчиво проговорила она.
Джо кивнул.
— Начинаем? — гладившая лодку рука уперлась в дерево сильнее, как бы проверяя его на прочность.
Алишия вздохнула.
— Нет, не сейчас, — произнесла она после короткой паузы. — У них там патрульные катера. Нужно будет подождать наступления темноты…
— Жаль… — ответил ей Джо, и мало кто смог бы заподозрить, как обрадовало его это обстоятельство.
Мгновение, которое он и сам хотел бы остановить, обещало растянуться до вечера.
* * *
Как бы хорошо ни владел собой человек, ему все равно не удастся скрыть свое истинное внутреннее состояние: его непременно выдаст то ли какое-нибудь не характерное для него движение, то ли противоестественная скованность. Кэмоно еще не успел подойти к Дерреку, как тот уже знал, о чем сейчас пойдет речь. Плечи и руки ниндзя были напряжены, шея сделалась негибкой, и оттого его тело не так пружинило во время ходьбы — словно на него был надет корсет или Кэмоно попробовал заняться шпагоглотательством и подавился обломком.
«Вот те на… — подумал Лео. — Не иначе как у девицы ночевал тот самый американец… Скверно.
Ничего не скажешь — скверно… А ведь можно было догадаться, какого гостя можно у нее застать… Ладно, черт с ними — пусть эти мелкие подробности не портят мне праздник. Никуда эта парочка от меня не денется, при случае я без труда щелкну их по носу…»
Кэмоно остановился в двух шагах от своего шефа. Крылья его ноздрей раздувались, окончательно подтверждая догадку Лео.
— Американец? — сощурился Деррек.
— Он сбежал, Лео, — немного наклонив голову, ответил ниндзя. — Это не человек…
Можно было подумать, что для него это было подлинной трагедией. В какой-то мере это соответствовало действительности: мало кто из мнивших себя первым из первых безболезненно свыкнется с тем, что кто-то займет его место.
Лев сочувственно кивнул.
«Интересно, — подумал он, — а что скажет этот Зверь, встретившись с настоящими нелюдьми? Неуязвимыми. Сильными, не знающими боли, слабости или усталости, но в то же время и ловкими, как он сам… И даже более, чем он сам, потому что они не смогут ошибаться, поддаваясь эмоциям… Да, Кэмоно будет первым, кто сразится с ними, и я не стану останавливать его, если он захочет драться с применением настоящего оружия. Как там у Шекспира? «Мавр сделал свое дело…» Пусть он никто без меня, пусть его умение немного стоит без моих денег — я все же предпочел бы иметь дело с теми, кто изначально не сможет сменить хозяина, кто не сможет предать».