Томас Лайтвуд был старше Кристофера и Джеймса, но гораздо меньше ростом. Тетя Софи предпочла подержать его дома еще год – Томас рос очень болезненным мальчиком. Сейчас его нельзя было назвать болезненным, но высоким он так и не стал. Загар в сочетании с темно-каштановыми волосами, карими глазами и маленьким ростом придавал Томасу сходство с маленькой норовистой рыжей лошадкой. Джеймс вдруг понял, что ему хочется погладить Томаса по голове.
Но вместо него это сделал Мэттью.
– Мистер Фелл, – сказал Фэйрчайлд, – это Томас. Это Кристофер. Это Джейми.
– Джеймс, – поправил Джеймс.
– Вам совершенно не о чем беспокоиться, – с непоколебимой уверенностью в голосе продолжал Мэттью. – Точнее, стоит беспокоиться о том, что мы все оказались в заложниках у бесчувственных демоноборцев, которые и в грош не ставят все то, что в этой жизни по-настоящему важно. Но беспокоиться о взрывах нет ни малейшей причины, потому что никаких взрывов я больше не допущу.
– Это все, что я хотел от вас услышать, – заметил Рагнор Фелл. – И вы могли бы обойтись гораздо меньшим количеством слов.
Он развернулся и ушел, даже спиной излучая крайнее раздражение.
– Он был зеленый! – прошептал Томас.
– Определенно, – сухо подтвердил Мэттью.
– Определенно? – бодро переспросил Кристофер. – А я и не заметил.
Томас печально глянул на кузена.
Фэйрчайлд с потрясающим равнодушием его проигнорировал.
– А мне понравился уникальный цвет нашего преподавателя. Он напомнил мне о зеленых гвоздиках, которые в подражание Оскару Уайльду носят его последователи. По-моему, один из актеров в его… м-м… в одной из его пьес носил на сцене зеленую гвоздику.
– Это было в «Веере леди Уиндермир», – подсказал Джеймс.
Мэттью явно рисовался, старался показаться особенным, не таким, как все. Но у Джеймса просто не было на это времени.
Фэйрчайлд вернул на лицо улыбку. Джеймс без удивления заметил, что на него она не действует.
– Да, – ответил Мэттью. – Конечно. Джейми, как поклонник Оскара Уайльда…
– Эй, – донеслось откуда-то слева от Джеймса. – Вы, новички, уже битых пять минут тут толкуете, и единственная тема для разговора, которая пришла вам в голову, – простец, брошенный в тюрьму за непристойное поведение?
– Так ты тоже знаешь Оскара Уайльда, Аластор? – спросил Мэттью.
Джеймс посмотрел на высокого парня, выше их всех и явно старше. Волосы у него были светлые, а брови – темные, четко очерченные, словно два густых мазка черной краски.
Стало быть, это и есть Аластор Карстерс, брат лучшей подруги Люси, с которым отец предлагал Джеймсу подружиться. Почему-то Джеймс представлял себе кого-то более приветливого, похожего на Корделию.