– Думаешь, я потерял над собой контроль, – добавил Моргенштерн.
– Мы не защищались, – отозвался Роберт. – Это была не самозащита, а пытка. Убийство.
Он присел на одно из бревен, лежавших вокруг остатков костра. Валентин опустился рядом.
– Ты же слышал, что оно сказало. И понимаешь, почему об этом лучше молчать, – проговорил он. – Им давно следовало преподать хороший урок, вот только Конклав никак не мог набраться мужества это сделать. Знаю, что остальные меня бы осудили. Даже Люциан. Но ты… мы понимаем друг друга, ты и я. Ты – единственный, кому я действительно могу доверять. Ты нужен мне, чтобы сохранить все в тайне.
– Если ты так уверен, что поступил правильно, тогда зачем держать это в тайне?
Валентин негромко рассмеялся.
– Ты всегда такой недоверчивый, Роберт. За это мы все тебя и любим. – Его улыбка угасла. – Кое-кто из наших начинает сомневаться. В нашем деле, во мне… – Нетерпеливым жестом он отмел возражения, уже готовые сорваться с губ Лайтвуда. – Не думай, я не жалуюсь. Легко хранить верность, когда все легко и хорошо. А вот когда становится тяжелее… – Валентин помотал головой. – Я не могу рассчитывать на всех, на кого мне хотелось бы рассчитывать. Но на тебя-то я могу положиться?
– Конечно, можешь.
– Тогда ты сохранишь в секрете все, что произошло сегодня ночью. Никому не проболтаешься. Даже Майклу.
Позже – слишком поздно – Роберту пришло в голову, что, скорее всего, подобный разговор был заготовлен у Валентина для каждого члена Круга. Тайны надежно связывают людей, а Валентин был не настолько глуп, чтобы этого не понимать.
– Он же мой парабатай, – заметил Роберт. – У меня нет от него секретов.
Брови Валентина взметнулись – высоко-высоко.
– Думаешь, у него от тебя тоже нет никаких тайн?
Лайтвуд вспомнил прошедшую ночь. Вспомнил, как Майкл изо всех сил старался не выболтать ему что-то важное. И это – только одна тайна. А кто знает, сколько их еще есть или будет?
– Ты знаешь Майкла лучше, чем кто-либо из нас, – сказал Моргенштерн. – И тем не менее, думаю, многое из того, что мне известно о нем, тебя бы сильно удивило…
Между ними повисла тишина. Роберт обдумывал услышанное.
Валентин не лгал и не хвастался. Если он сказал, что знает что-то о Майкле, значит, это правда.
Лайтвуда терзало искушение спросить.
Всего один вопрос.
Вопрос, ответ на который он одновременно и хотел знать, и не хотел.
– У каждого из нас найдется какой-то конфликт интересов, – между тем заявил Валентин, спасая Роберта от искушения. – Конклав хотел бы как-то изменить ситуацию, сделать ее более простой, но… Но это только лишний раз подтверждает, насколько они ограниченны. Я люблю Люциана, моего