Потом перевел взгляд на девушку. Темная головка наклонена, меч вспыхивает на свету в дрожащих руках.
– Привет. Я Саймон.
– Я знаю, кто ты, – пробормотала она.
Ого. Похоже, он, сам того не заметив, стал местной знаменитостью. Но, может, это нормально? Может, так всегда и было, просто Саймон об этом не помнит? Если бы вернулась память, можно было бы по крайней мере знать, что он это заслужил, а не терзаться угрызениями совести, что на самом деле он этого недостоин.
– Как тебя зовут? – спросил Саймон.
– Марисоль, – неохотно ответила она. Руки девочки больше не тряслись – видимо, потому, что Скарсбери убрался подальше.
– Да не дрожи ты так, – ободряюще заметил он. – Я для тебя легкая добыча.
Она хмыкнула, сузила глаза. Похоже, плакать девчонка больше не собиралась.
Саймон не мог похвастаться большим опытом общения с людьми намного младше себя. Но они оба простецы, и он искренне сочувствовал этой девочке.
– Хорошо устроилась? Скучаешь по родителям?
– У меня нет родителей, – еле слышно, но твердо ответила она.
Саймон замер, как громом пораженный. Какой он идиот. А он еще гадал, с чего вдруг дети простецов могли согласиться сюда приехать – бросить семьи, родителей, наплевать на всю свою предыдущую жизнь.
А если бросать некого? Если нет ни семьи, ни родителей? Ведь приходила ему уже эта мысль в голову, а он, тупица, так зациклился на себе самом и на собственных воспоминаниях, что совершенно об этом забыл. У него, по крайней мере, есть куда возвращаться, пусть даже это место сложно назвать идеальным. У него есть выбор. А у нее?
– Слушай, а что тебе сказали нефилимы, когда приглашали в Академию?
Марисоль уставилась на него – холодными и ясными глазами.
– Сказали, что я буду сражаться.
Сколько себя помнила, она занималась фехтованием, так что все было предопределено заранее. Девчонка налетела на него, словно крошечный сияющий вихрь сразу из нескольких мечей – хотя в руках у нее был только один. Ловко подбив Саймона лезвием под колени, она свалила его на пол и оставила там глотать пыль. Вдобавок он, падая, саданул себя по ноге собственным мечом – но из-за этого даже расстраиваться не стоило.
– Хорош с легкотней маяться, – Джон, проходя мимо, помог Саймону встать. – Отстой не учится, если только его не учат, ты же знаешь.
Голос Картрайта звучал мягко, но взгляд, который он бросил на Марисоль, ничего хорошего девочке не сулил.
– Оставь ее в покое, – пробормотал Саймон. Но сказать, что Марисоль побила его совершенно справедливо, он уже не смог – духу не хватило. Все ведь думают, что он герой.