Человек, претендующий на звание скальда, сочинял виршу, выкрикивая снова и снова одну и ту же строчку, а остальные предлагали следующее слово под взрывы хохота. Клирик усердно бубнил благодарности богам за победу. Где-то кто-то стонал от боли.
Скара сморщила нос.
— Что это за запах?
— Человеческие внутренности, – прошелестела Сестра Оуд, наблюдая, как два невольника что-то тащат.
В холодном потрясении Скара поняла, что это труп, а потом с ужасом заметила, что тащат они его в кучу к остальным. Бледный клубок голых конечностей, испачканных и забрызганных, с безмолвно раскрытыми ртами, с невидящими глазами. Груда плоти, которая еще вчера была людьми. Людьми, на которых ушли годы, чтобы их родить, вынянчить, научить ходить, говорить, сражаться. Скара крепче прижала к себе принца Друина, стараясь закрыть его глаза.
— Стоит ли ему смотреть на это? – прошептала она, желая и самой никогда этого не видеть.
— Он будет королем Гетланда. Это его судьба. – Лаитлин хладнокровно взглянула на тела, и Скара подумала, встречала ли она когда-нибудь столь же грозную женщину. – Он должен научиться радоваться этому. Как и вы. В конце концов, это ваша победа.
Скара сглотнула.
— Моя?
— Мужчины будут спорить о том, у кого больше волос на груди и чей рык громче. Барды будут петь о блестящей стали и пролитой крови. Но план был вашим. Воля была вашей. Вашими были слова, которые склонили этих людей к вашей цели.
Слова – это оружие, как говорила Мать Кира. Скара смотрела на мертвецов во дворе Оплота Байла, думала о мертвецах в зале её деда, и увидела не возмездие за преступление, а еще одно преступление, и почувствовала, как вина за одно накрыла боль от другого.
— Это не похоже на победу, – прошептала она.
— Вы видели поражение. Что вы предпочитаете? – Скара вспомнила, как стояла на корме Черного Пса, как смотрела на фронтон замка деда, рушащийся в пламени, и поняла, что ей нечего возразить.
— На совете вы произвели на меня большое впечатление, – сказала Лаитлин.
— Правда? Я думала… что вы, должно быть, сердитесь на меня.
— За то, что вы говорили ради себя и своей страны? С таким же успехом я могла бы сердиться на падающий снег. Вам ведь восемнадцать зим?
— Будет, в этом году…
Лаитлин медленно покачала головой.
— Семнадцать. У вас есть дар.
— Мать Кира и мой дед… всю мою жизнь они пытались научить меня, как править. Как говорить и что говорить. Как приводить аргументы, читать по лицам, склонять сердца… Я всегда считала себя никчемной ученицей.
— Я сильно в этом сомневаюсь, но война может открыть в нас такие сильные стороны, о которых мы и не подозревали. Король Финн и его министр хорошо вас подготовили, но нельзя научить тому, что у вас есть. Вас коснулась Та Кто Сказала Первое Слово. В вас есть свет, который заставляет людей слушать. – Королева хмуро посмотрела на Друина, который молча уставился на побоище широко раскрытыми глазами. – Чувствую, будущее моего сына может зависеть от этого дара.