— Несколько драк я остановил кулаком.
— Не забывай, кто ты, братец.
— Я ничего не забываю, – проворчал Рэйт, отходя назад, чтобы дать Ракки вонзить кирку в клубок упрямых корней. Он взглянул в сторону ворот, увидел, что Скара улыбается, и не смог не улыбнуться в ответ. – Но с каждым новым днем человек меняется, верно?
Ракки покачал головой.
— Эта девчонка держит тебя на коротком поводке.
— Возможно, – сказал Рэйт. – Но я могу припомнить поводки и похуже.
Сестра Оуд нахмурилась, глядя в ночной горшок.
— Выглядит благоприятно.
— Как одна какашка может выглядеть благоприятнее другой? – спросила Скара.
— Те, кому удается производить благоприятные какашки, всегда это спрашивают. Ваша кровь выходит регулярно?
— Как я понимаю, обычно она должна выходить раз в месяц.
— А ваше лоно намерено нарушить обычаи?
Скара посмотрела на Сестру Оуд так холодно и сердито, как только могла.
— Мое лоно всегда ведет себя исключительно подобающе. Можешь не беспокоиться. Я и с мужчинами-то никогда не целовалась. Мать Кира об этом особенно позаботилась.
Оуд деликатно прокашлялась.
— Прошу прощения за любопытство, но ваше здоровье теперь моя обязанность. Ваша кровь для Тровенланда ценнее золота.
— Тогда пусть Тровенланд ликует! – выкрикнула Скара, выходя из ванны. – Моя кровь выходит регулярно!
Невольница королевы Лаитлин бережно вытерла ее досуха, взяла связку веточек и окропила ее благовонной водой, освященной именем Того Кто Взращивает Семя. Он, может, и был одним из малых богов, но над девушками королевской крови поистине довлел.
Министр нахмурилась. Министр Скары, как она полагала. Ее служительница, хотя сложно было не думать о ней как о суровой госпоже.
— Вы едите, моя королева?
— А что еще мне делать во время обеда? – Скара не добавила, что те крохи, которые ей удавалось в себя впихнуть, казалось, постоянно просятся обратно. – Я всегда была худощавой. – Она щелкнула пальцами, чтобы невольница поспешила принести халат. – И мне не нравится, когда меня изучают как раба на рынке.
— А кому нравится, моя королева? – Сестра Оуд осторожно отвела взгляд. – Но, боюсь, частная жизнь – это роскошь, которую влиятельные люди не могут себе позволить. – По какой-то причине ее мягкость раздражала даже сильнее, чем запугивание Матери Киры.
— Уж ты, конечно, ешь за нас обоих, – бросила Скара.
Сестра Оуд лишь улыбнулась, и на ее рыхлом лице показались ямочки.
— Я всегда была плотной, но от моего здоровья не зависит будущее ни одной страны. К счастью для всех заинтересованных. Принеси что-нибудь королеве. – Она махнула невольнице, и девушка, перебросив за спину длинный поводок, подняла поднос с утренней едой.