— Боги, – пробормотал Колл себе под нос. – Неудачно получилось. – Он узнал это лицо. Исриун, дочь вероломного брата короля Утила, Одема, которая когда-то была нареченной Отца Ярви, потом министром Ванстерланда, но перегнула палку с Ломателем Мечей, и ее продали в рабство.
— Отродье Одема снова меня преследует, – прошипела Лаитлин.
Тут прокашлялся первый из глав Ройстока, внимательный старый торговец, украшенный гирляндами серебряных цепей.
— Наиужаснейший великий принц. – Его голос лишь чуть-чуть дрогнул, когда Варослав перевел на него свой взгляд. – И восхитительнейшая королева Лаитлин, этот вопрос касается всех нас. Если мне будет позволено…
— Обычно фермер и мясник делят мясо, не интересуясь мнением свиней, – сказал Варослав.
На миг повисла мертвая тишина, а потом стройная служительница принца Кальива медленно наклонилась к главам Ройстока и оглушительно хрюкнула. Ближайший отскочил. Некоторые вздрогнули. Все побледнели. Должно быть, они заключили множество прекрасных сделок за этим прекрасно отполированным столом, но было совершенно очевидно, что сегодня им никаких прибылей не светит.
— Чего вы желаете, великий принц? – спросила Лаитлин.
Исриун наклонилась и зашептала Варославу на ухо, ее коса мягко касалась его плеча, а ее светлые глаза метались на Лаитлин и обратно.
Лицо ее господина оставалось непроницаемой маской.
— Лишь то, что честно.
— Всегда есть способ, – сухо сказала королева. – Возможно, мы могли бы предложить вам дополнительно десятую часть от десятой части каждого груза…
Исриун снова наклонилась, нашептывая, нашептывая, почесывая обгрызенными ногтями татуировку на щеке.
— Четыре десятых от каждой десятой части, – монотонно проговорил Варослав.
— Четыре десятых – это так же далеко от честности, как Ройсток от Кальива.
На этот раз Исриун не потрудилась говорить через своего господина, а просто бросила ответ Лаитлин в лицо:
— На поле битвы нет места для честности.
Королева прищурилась.
— Так вы прибыли ради битвы?
— Мы к ней готовы, – сказала Исриун, презрительно скривив губы.
Пока она вливала яд в уши принца, им поистине пришлось бы идти тернистым путем. Колл припомнил людей с содранной кожей, качавшихся в доках Кальива, и сглотнул. Варослава было не запугать, не заставить гневаться хитростью, не поколебать ни лестью, ни хвастовством, ни шутками. Никто не смел бросить вызов этому человеку. Человеку, чья власть была основана на страхе.
Лаитлин и Исриун бросились в поединок столь же дико и искусно, словно все происходило на тренировочной площадке. Они безжалостно рубили друг друга долями и ценами, кололи десятинами и парировали дробями, пока Варослав сидел, откинувшись на стуле, с непроницаемой маской безволосого лица.