– Товарищ лейтенант! Я их сейчас приведу: они тут недалеко, – это произносит маленький матросик, который до этого заполнял цифрами какую-то отчетную «простыню». Я с благодарностью смотрю на него и прошу:
– Спасибо, сынок: Родина тебя не забудет никогда! Только очень торопись, – иначе будет уже поздно!
Минут через пять прибегают мои матросы. Им надо еще получить свою одежду и сдать рабочие робы, в которые они облачены. Заботливый матросик из комендатуры уже выписал на них продаттестат. Я с чувством жму его честную руку: есть же нормальные люди. Велю матросам бежать в казарму после переодевания и сам бегу туда.
Козлов уже там. Обращается ко мне с извечным: «Ну, как там дела, Никола?». Мне хочется врезать ему между красивых глаз, чтобы объяснить, как у нас движутся дела, но я только в нескольких словах объясняю ему, что я «об нем думаю», затем спрашиваю:
– Аттестаты взял?
Олежка что-то вальяжно начинает мне рассказывать.
– Взял или нет? – прерываю повествование.
– Да нет же. Я объясняю…
– Имей в виду: у нас остается полчаса до посадки. С командой я уйду, а ты останешься добывать аттестат здесь…
Олежка недоверчиво кривит губы:
– Ну да, а как матросов будешь кормить?
– Да очень просто: за свои деньги. Потом – с тебя вычту.
Олег начинает соображать, что шутки кончились и с места срывается в карьер.
Живописную толпу матросов и солдат я веду в порт. Построить их для передвижения в пешем строю, как велит устав строевой службы, – невозможно: мешают навешенные со всех сторон вещмешки и чемоданы.
В порту доброжелательный кап-три уже выглядывает нас: получено «добро» на выход в море. Начинаем загружать команду на высоченную палубу пустого лихтера. Я тайно приказываю ребятам тянуть время и не торопиться: может, Козлов еще успеет. Вот уже загружены все 25 человек, все чемоданы, все рюкзаки и «сидоры» (именно так в войну называли вещмешки). Мои вещи – на буксире.
– Ну, всё? – спрашивает дежурный. Я очень прошу протянуть время еще на 10 минут. Кап-три скрепя сердце соглашается: ему может влететь за задержку. На исходе восьмой минуты появляется Козлов с чемоданом и продаттестатом «в зубах». Я предлагаю Олежке забираться на лихтер. «А ты?» – спрашивает Олег. Я показываю рукой на палубу буксира. «Ну и я с тобой», – мгновенно принимает решение Олежка и смело ступает на палубу буксира. На радостях я прощаю ему такое самоуправство: команде на лихтере он бесполезен, Коля Житков там справится лучше. С «самоволкой» – самовольной отлучкой с палубы баржи в Баренцевом море – тоже можно быть спокойным…