С первого сентября Эмма начинает посещать институт, и мне приходится забирать ее от тети Лизы, которая меня люто ненавидит. Но, боится – значит уважает. Стоит мне посмотреть на нее, как она немедленно ретируется. «Воздыхатели» Эммы не появляются: тетя Лиза их, наверное, напугала моей мрачной персоной тоже…
Мы не можем не касаться нашего будущего, хотя оно видится в очень далеком тумане. Главная наша нерешаемая беда: нам негде жить. И тут мне в голову приходит одна идея.
– Слушай, Малыш (наверное, я обратился к Эмме как-то по-другому, но я в дальнейшем буду использовать именно это обращение: оно закрепилось у нас окончательно за долгие годы). Слушай, Малыш, дай мне в руки одно оружие для борьбы за наше будущее. Мой малыш вопросительно смотрит на меня. Я поясняю:
– Одинокого холостяка никто ни в какую очередь на жилье ставить не будет. Давай распишемся, получим об этом «бумагу». Для нас ничего-ничегошеньки не изменится. Для всех близких и для себя тоже, – мы просто друзья, а не муж и жена. Но, вооруженный такой бумагой, я смогу обратиться к отцам-командирам: «Ребята, я теперь – женатый человек. Почему бы вам не подумать о жилище для семьи своего офицера?» Вопросы жилья в Ленинграде решаются даже не годами, а десятилетиями. Так эти два года нашей разлуки хотя бы вычтутся из них…
Обсуждаем вопрос со всех сторон. Мой Малыш отважно соглашается «сочетаться со мной законным браком» немедленно, без согласия родителей. Уже потом она мне рассказала, что принять это нелегкое решение ей помогла бабушка Юзя.
О бабушке Юзе, матери Марии Павловны и нашем добром ангеле, стоит рассказать особо. Она жила в Виннице. С первой нашей встречи мы понравились друг другу. Эмма делилась с ней всеми своими заботами и мыслями. Бабушка говорила, что я «хороший хлопець, але, на жаль, в мене буде дві жінки, бо на бороді я маю ямку».
Перед отъездом в Киев Эмма рассказала бабушке, что папа и мама не разрешают ей выходить замуж, пока не окончит четыре курса института.
– А ти плюнь на їх заборони (запреты) і розпишись! А то загубиш (потеряешь) хорошого хлопця!
– Бабушка, какой же он «хороший», если у него две жены будет: на бороде-то ямочка!
– Яка дурна баба тобі про це казала? Плюнь на всі забобони (предрассудки, приметы, поверья), і розписуйся!
– Бабушка, идти против воли родителей?
– А вони мене дуже питали (спрашивали)? Пішли вдвох, тай розписалися!
Так что у моей малышки тайное благословение все же было. У меня – его не было, но я уже давно был в «автономном плавании» и «судьбоносные решения» принимал сам.