– Сейчас придут другие, – сообщил Итан.
– Идти можете?
– Посмотрим.
Отшвырнув стул, затарахтевший по линолеуму, Беверли бросилась к Итану.
– Держитесь за меня на случай, если равновесие откажет.
– Уже отказало.
Он уцепился за руку Беверли, и она потащила его по коридору обратно. К моменту, когда они добрались до поста медсестры, Итану уже каждый шаг давался с трудом.
Сворачивая за угол, он оглянулся и увидел, что медсестра Пэм пытается сесть.
– Быстрей! – поторопила Беверли.
Главный коридор был по-прежнему пуст, и они уже пустились бегом.
Дважды Итан спотыкался, но Беверли, подхватывая, удерживала его в вертикальном положении.
Веки у него потяжелели, седация нисходила на него, как теплое мокрое одеяло, и ему хотелось лишь найти какой-нибудь тихий, укромный уголок, чтобы свернуться калачиком и заспать это все.
– Еще держитесь? – спросила Беверли.
– На волоске.
Дверь в торце коридора маячила в пятидесяти футах впереди.
Беверли прибавила шагу.
– Ну же, – подстегнула она, – я слышу, как они спускаются по лестнице.
Итан тоже это слышал – гомон голосов и множество шагов за дверью на лестницу, которую они миновали буквально только что.
В конце коридора Беверли рывком распахнула дверь и выволокла Итана через порог на загроможденную лестничную площадку, от которой шесть ступенек взбирались к другой двери наверху со светящимся красным знаком ВЫХОД над ней.
Там Беверли задержалась, позволив двери мягко закрыться за ними.
По ту сторону Итан слышал голоса, наполнившие коридор, звуки шагов, вроде бы удаляющиеся от них, но полной уверенности в этом не питал.
– Они нас видели? – спросил он.
– Не знаю.
Итану пришлось сосредоточиться из последних сил, чтобы одолеть эти последние ступени до выхода, вывалившись сквозь дверь и ступив во тьму, ощутив ступнями мокрый тротуар и барабанящий по плечам холодный дождь, тут же просочившийся сквозь тонкую, как бумага, ткань сорочки.
Он едва стоял, а Беверли уже тащила его к тротуару.
– Куда мы? – поинтересовался Итан.
– В единственное известное мне место, где вас не найдут.
Он последовал за ней на темную улицу.
Никаких машин, только считаные уличные фонари да огни в домах, все тусклое и затянутое пеленой дождя.
Они двинулись по тротуару вдоль тихой улочки. Одолев второй квартал, Итан остановился и попытался сесть на траву, но Беверли не позволила ему спасовать, отрезав:
– Еще нет.
– Я больше не могу идти. Почти не чувствую ног.
– Еще квартальчик, ладно? Вы дотянете. Вы должны дотянуть, если хотите жить. Обещаю, через пять минут вы сможете лечь и переждать.
Выпрямившись, Итан заковылял дальше, проследовав за Беверли еще квартал, за которым уже не было ни домов, ни фонарей.