Признаюсь, меня это слегка встревожило. Хотя мне и нравилось, что Катрин наслаждается невинным флиртом, я совершенно не подозревала, что он превратится в нечто более значительное. Строгий уклад жизни во дворце Сен-Поль не оставлял возможностей для тайных поцелуев принцессе, всегда окруженной фрейлинами; вдобавок прежде Катрин находила удовольствие в обществе брата, а не придворных кавалеров. Но теперь Екатерине исполнилось семнадцать. Если бы два года назад она вышла замуж за короля Генриха, то уже познала бы таинства плотской любви и, возможно, даже произвела бы на свет наследника. Неудивительно, что она ответила на естественные желания молодости, но не следует ли мне вмешаться и остеречь принцессу?
Ритуал пробуждения и отхода ко сну Екатерины все еще оставался на моем попечении, и она ясно дала понять «фландрским кобылам», что их присутствие в опочивальне не требуется. Таким образом, у меня была возможность коснуться деликатной темы. Впрочем, я откладывала разговор, думая, что стремительно вспыхнувшее увлечение так же быстро угаснет. Если Ги де Мюсси вошел в доверие принцессы, чтобы шпионить за ней, то вероломный герцог Бургундский наверняка догадывался о возможности возникновения привязанности между молодыми людьми и даже поощрял ее. В этом случае юный красавец имел бы строгий приказ не покушаться на целомудрие принцессы; впрочем, возможности уединиться у них не было. Вероятно, Катрин сама догадается о коварных замыслах и положит конец заигрываниям, поэтому вмешиваться мне не придется. В общем, я снисходительно отнеслась к невинной влюбленности принцессы и не видела в этом ничего плохого.
Однажды, после целого дня веселья и развлечений, мы с Агнессой готовили принцессу ко сну. Екатерина взяла серебряную шкатулку с туалетного столика и достала сложенный пополам лист бумаги.
– Мне преподнесли оду, посвященную моей лебединой шее, – смущенно объяснила она. – Это не «Роман о розе», но написал поэму человек шпаги, а не пера. По-моему, я его приворожила.
Мы с Агнессой переглянулись. Фрейлина взяла листок, исписанный красивым ровным почерком.
– Наверное, он велел секретарю переписать поэму набело, – с лукавой улыбкой заметила Агнесса, пробежав глазами оду. – Здесь нет ни клякс, ни помарок, которыми обычно грешат восторженные любовники.
– Да, страсти здесь маловато, – неохотно признала Катрин. – Он военный и приучен мыслить стратегически. Однако же это не умаляет силы его чувства.
Я закончила расшнуровывать платье принцессы и мельком глянула на послание, состоявшее из выспренних фраз, связанных изящными рифмами.