Девушка со щеткой попятилась, бормоча извинения. На роскошном бархате остался темный мазок грязи. Она встретилась со мной взглядом и едва заметно улыбнулась: небрежность была не случайной. Что ж, тем, кто служит у высокопоставленных особ, дозволены свои маленькие радости.
– Я знаю только то, что король Генрих настаивает на скреплении договора нашим браком, – сказала Екатерина. – А почему вы спрашиваете? У вас есть иные сведения?
– Ах, об этом здесь говорить не место, – заявила Мишель, оглядываясь по сторонам.
– Как хотите, сестра. – Екатерина равнодушно пожала плечами. – Однако вам не следует разжигать мое любопытство, если вы не склонны удовлетворять его сразу.
К счастью, на торжественном пиршестве Екатерине не пришлось сидеть по соседству с сестрой. Принцесса сидела рядом с королевской четой, а ее соседом оказался архиепископ Сансский, очень красивый прелат, которого Екатерина считала приятным собеседником.
– Он такой обаятельный человек, – сказала она после их первой встречи за несколько дней до пиршества. – Совсем не похож на священника!
У меня не хватило духу сообщить ей, что любовница обаятельного архиепископа жила в Труа. Ради нее он оставил Санс, и армия дофина захватила плохо защищенный город. Впрочем, архиепископ, оставшись без епархии, обаяния не утратил.
Со столов убрали остатки трапезы и внесли сладости. Пиршественный зал огласили фанфары: герольд Монжуа огласил текст договора, который король должен был утвердить на следующий день. Латыни я не понимала, поэтому внимательно следила за Екатериной. Чуть погодя принцесса бросила сердитый взгляд на Филиппа Бургундского. Похоже, содержание договора донельзя ее разгневало. Наконец чтение завершилось, снова зазвучали фанфары, и в пиршественном зале начались оживленные разговоры. Екатерина что-то возмущенно прошептала архиепископу, а тот предпринял тщетную попытку ее успокоить.
Слуги стали убирать нижние столы, освобождая место для танцев, так что мне пришлось отойти. Екатерина раздраженно отодвинула свой стул и стремительно покинула зал через потайную дверь. Королева и герцогиня негодующе уставились ей вслед, но принцессу это не остановило. Очевидно, настроение для танцев у Екатерины пропало.
Мы с Агнессой поспешили в ее покои.
– Измена! Предательство! – бормотала принцесса, сжав кулаки. – Пресвятая Богородица, я предана! – Увидев нас, она возмущенно всплеснула руками. – Как они могли так со мной поступить? Филипп, Мишель, моя мать – они предали меня! Договор немыслимый – губительный! Агнесса, ты же слышала! Нет, я не могу согласиться с его условиями. – Она с трудом сдерживала слезы. – Ах, но моего согласия не требуется! Договоренность достигнута. Мне придется выйти замуж за врага, предать брата и пренебречь божьей волей! – Дрожа от ярости и обиды, она бросилась в кресло и, уставившись в огонь, закусила губу. – Я была готова к браку, даже приветствовала его, но меня склонили к предательству родного брата – это непростительно, невыносимо! Это измена! Ересь! Я не стану – не могу – этого делать!