– Пусть король Карл держит собственный двор, как и прежде, а мы, как и прежде, будем держать свой, – заявил он.
– Но короля Карла никто не посещает, сир, – пожаловался распорядитель. – Все вельможи стекаются на ваши аудиенции.
– Если это их выбор, мы не можем им запретить, – Генрих пожал плечами. – Пусть король Франции призовет их к себе. Может быть, они вернутся.
Разумеется, вельможи возвращаться не стали. Близилось Рождество, время подарков, а король Генрих пребывал в весьма щедром настроении, раздавая титулы и поместья всем, кто помог ему достичь победы. Увы, королю Франции дарить было нечего. Екатерина не предприняла никаких попыток навестить мать во дворце Сен-Поль, а королева Изабо не могла заставить себя явиться ко двору Екатерины. Старой королеве было одиноко, но я ее не жалела. Пережив столько бед в детстве и девичестве, Екатерина заслужила свои дни славы и теперь наслаждалась всеобщим восхищением своей красотой, великолепными платьями и сверкающими драгоценностями.
Екатерина уговорила меня провести первые два дня Рождества с моей семьей, пообещав, что не забудет ежедневно принимать травяной отвар и не станет допоздна засиживаться на придворных балах. Так что я планировала отпраздновать рождение Христа с Алисией и Жаком, сводить маленькую Катрин в Нотр-Дам, чтобы вместе с ней посмотреть на ясли младенца Христа и послушать хоры, поющие рождественские гимны на соборной площади. Но прежде того я хотела еще раз сходить в пекарню у Большого моста. Мой арендатор обещал приготовить для нас особое печенье Богородицы и младенца Христа в качестве рождественского лакомства.
В прекрасный день, свежий и ясный, я шла с корзинкой вдоль Сены. Река мирно поблескивала под лучами зимнего солнца. Мне вспомнилось вдруг, как в дни беззаботной юности я бегала в королевскую конюшню на свидания с Жан-Мишелем. Тогда я носила коричневое домотканое платье и деревянные башмаки и страшно гордилась тем, что хорошо одета и умею читать и писать. Теперь же я ношу плащ из синей фландрской шерсти с капюшоном, отороченным кроличьим мехом, и переписываюсь с принцами. Тем не менее, хоть я и общалась с королями и королевами, внутри я все еще чувствовала себя непоседливой дочкой пекаря, подарившей невинность красивому конюху с мерцающими глазами.
Возле пекарского двора я остановилась как вкопанная, внезапно увидев призрак. У приоткрытой калитки стоял Жан-Мишель. Сердце заколотилось от волнения и едва не выскочило из груди. Он здесь! Он не умер и пришел в пекарню, чтобы найти меня…
Я бросилась ему навстречу, словно юная девушка с упругими каштановыми локонами и розовыми щечками. Однако, присмотревшись внимательнее, я поняла, что у ворот стоит Люк, невероятно похожий на отца. Прошло больше года с нашей последней встречи. Мой сын вырос и превратился в широкоплечего парня со смуглой кожей Жан-Мишеля и его легкой пружинистой походкой. Мои глаза наполнились слезами – слезами радости при виде сына и горькими слезинками разочарования от того, что это не его отец.