Бонна выхватила платок и резко встала, отвергнув участливую заботу Екатерины.
– Не забывайте, что король Иоанн, ваш предок, долгие годы провел в плену у англичан, – заявила герцогиня, смахнув слезы. – Кто знает, суждено ли моему сыну увидеть отца. Надеюсь, вы не будете сожалеть о своем решении, ваше высочество, – гневно бросила она, присев в неловком реверансе.
На пути к выходу Бонна заметила меня среди траурных драпировок.
– Ах, вы по-прежнему держите в друзьях чернь, ваше высочество, – ехидно заметила она. – Интересно, знает ли об этом королева?
Небрежно заданный вопрос достиг своей цели.
Екатерина встретилась со мной взглядом и печально пожала плечами, что мало утешило меня, ведь в прошлом я лишь чудом избежала последствий гнева Бонны. Теперь, когда принцесса не пользовалась расположением королевы, герцогиня Орлеанская наверняка добьется моего увольнения в отместку за отказ Екатерины исполнить ее просьбу.
Дождь не прекращался всю осень, и дороги вокруг дворца совершенно размыло. На следующее утро после визита Бонны Екатерина отправилась в королевскую часовню, куда ежедневно ходила вместе с королем к мессе. Я ждала снаружи в пристройке, чтобы по окончании службы надеть принцессе деревянные башмаки для защиты изящных туфелек от грязи. В тот день Екатерина вышла из церкви, оживленно беседуя с улыбающимся королем, одетым в черный меховой упелянд с великолепным золотым воротником вокруг плеч. На голове короля красовался тюрбан, конец которого был сложен гребнем на макушке. Величественный образ Карла разрушала игрушка-бильбоке, которой он развлекался во время службы. Он игриво дергал дочь за руку, будто расшалившийся мальчуган. За королем следовал скромно одетый человек – опекун, внимательно следящий за любым изменением в поведении подопечного.
Наконец король отправился в свои покои, а Екатерина взволнованно бросилась ко мне.
– Метта, отец со мной разговаривал! – Она раскраснелась, глаза ее сияли. – Он спросил меня, где я живу, играю ли в бильбоке, и сказал, что ему нравится моя брошь. – К своей бобровой шапочке принцесса прикрепила эмалевую брошь в форме щита, украшенную эмалевой геральдической лилией. Катрин недоуменно сморщила лоб. – Правда, он не знал, кто я… И даже когда я представилась, все равно назвал меня Одеттой. Странно все это…
Я едва слышно вздохнула, закрепляя деревянные башмаки на сафьяновых туфельках принцессы. Почти все во дворце знали о любовнице короля, Одетте Шамдивер, в течение последних восьми лет остававшейся похвально верной и благоразумной, несмотря на резкие изменения ума и характера своего коронованного возлюбленного. По слухам, она даже родила ему дочь. К счастью, Екатерина не подозревала об этих отношениях.