Он привычно кружит по территории.
Возвращаясь в лагерь, Йоханссон останавливается на перекрестке, чтобы пропустить патрульную машину, и внезапно его внимание привлекает происходящее на противоположной стороне улицы.
Мужчина полусидит, прислонившись к стене, – пьяный или ему плохо? – над ним склонился невысокий парень с прилизанными черными волосами. Это Джимми, они виделись тогда, во дворе. Задача Джимми помочь нам с небольшой демонстрацией… Сейчас он пытается достать что-то из кармана мужчины, и это удается ему с трудом, поскольку приходится действовать одной рукой – левая перемотана грязной тряпкой.
Джимми выпрямляется, извлекая небольшой предмет. Фотография. Поспешно убрав ее в карман, он переводит взгляд на Йоханссона и через пару секунд расплывается в улыбке – в ней радость и надежда, улыбка маленького ребенка. Потом он, вероятно, что-то вспоминает, прижимает здоровую руку к плечу, и улыбка сползает с лица.
Его без слов пропускают на территорию лагеря. Открыв дверь, Джимми проходит в комнату для ожидания, вот он, знакомый укол напряжения.
Йоханссон останавливается, прислушиваясь к тишине. Кейт будет ждать его в клинике. Внезапно на него наваливается усталость, непереносимая усталость, рождающая в голове единственную мысль: «Скорее бы все закончилось».
Он заходит в кабинет, и выхватывает глазами из всей обстановки стул. Он пуст.
Тревога с силой ударяет в ему грудь.
Череп едва не лопается от боли. Во рту вкус крови. Над ухом резкий звук – кто-то отрывает от рулона кусок липкой ленты.
– Закройте дверь, – говорит человек голосом Брайса, и следом раздается смешок, отрывистый и злобный. Ножа, кажется, ни у кого нет.
Йоханссон открывает глаза. Связанного лентой по рукам и ногам, его усаживают на стул. Он не может пошевелиться.
Должно быть, Йоханссон пытался издать какой-то звук, потому что к нему склоняется Брайс и прижимает палец к губам:
– Ш-ш-ш…
– Заткнуть его? – раздается вопрос с другой стороны, но Брайс лишь улыбается и говорит Йоханссону: – Нет необходимости. Ведь так?
Сотрудничество. Брайс предлагает сотрудничество. Йоханс сон качает головой. Изо рта стекает струйка крови, сломанные зубы впиваются в щеку.
Брайс недовольно морщится:
– Гадость.
Йоханссон с трудом глотает. Нет, это еще не начало. Ему нужна публика. Кийан. Кейт. Однако страх заполняет его целиком. В этой комнате наверняка немало ножей.
Брайс все еще крутится рядом, приседая и вглядываясь в его лицо. Глаза у него ясные и чистые.
– Выглядишь усталым, Райан, – ведь тебя так зовут, верно? Ты совершаешь ошибку, и знаешь это. – Он замолкает, но вскоре продолжает: – Хочешь, я скажу тебе, что думаю? Да, Райан?