– Я с ним говорила, да. И я была в ее доме.
– Она жила с кем-то?
– Одна.
Стефан сутулится и хмурит лоб.
– Скажи, как ее описали коллеги?
– Настоящий профессионал своего дела. Амбициозна, но не лидер по натуре.
– Итак, у нее была депрессия. Как она возникла? Что говорят коллеги?
– Они не догадывались, что у нее депрессия. Она не делилась личным.
– Совсем не догадывались?
– Совсем. Она никому не говорила. Не таким она была человеком.
– И на работе избегала близких отношений?
– Она работала в маленьком коллективе и общалась с ограниченным количеством людей.
Стефан опять хмурится и произносит:
– В записях сказано, что она панически боялась допустить ошибку. И об этом не рассказывала коллегам? Она должна была переживать из-за того, что может потерять работу.
– Женщина ни с кем не откровенничала, – повторяю я.
– И никто ничего не замечал? Нервозности? Или, например, злости?
– Злости?
Стефан проводит рукой по обложке папки.
– Эту женщину переполняла злоба. Никто за всю жизнь не любил ее за личные качества, только за поступки. Психоаналитик отмечает ее склонность к суициду, а это связано с гневом. Никто не говорил об этом?
Я качаю головой.
– Возможно, не хотели ввязываться.
– Она была чрезвычайно замкнутым человеком. Никого не пускала в свою душу.
– Я бы сказал больше. Эта женщина производила впечатление рассеянного, потерянного человека. Возможно, коллеги считали ее неспособной оказать поддержку, помочь.
– Ничего подобного я не слышала. Никто не подозревал, что у нее проблемы, пока она…
Стефан замечает мое колебание. Интересно, как он сам закончил бы это предложение? Пока она не убила себя? Пока не нашли тело?
– Но они ведь работали вместе? Неужели они не чувствовали, что такой человек бросит в беде?
– Нет. Она гордилась тем, что никогда не допускала ошибок в работе.
Стефан коротко кивает, но немного отступает от темы.
– Психоаналитик не назначал ей антидепрессанты?
– Она отказалась назвать имя врача общей практики.
Еще один кивок и никаких комментариев.
– Она много пила?
– Возможно, одна, но никогда на людях. Даже на вечеринках не позволяла себе больше одного-двух бокалов.
– Физическое состояние? Боли?
– Она никогда не болела. В шкафчике в ванной нет ничего сильнее парацетамола.
– За время посещения психоаналитика она ни разу не звонила с сообщением, что заболела и не может прийти?
– Нет.
– Ни разу не болела?
– Получается, нет.
– Случаи нанесения ущерба себе самой? Есть доказательства?
– Имеешь в виду, что женщина пыталась перерезать себе вены?
– Один из возможных вариантов. Расскажи о ее семье. Белые воротнички?