Костюмы вновь обмениваются взглядами, на этот раз без комментариев.
– И мы не может избавиться от Кэтрин Галлахер? – спрашивает шеф. – Она все еще настаивает на возвращении в Программу?
Пауэлл лично виделся с ней три дня назад в доме в Шропшире, который, по утверждению охраны, она ни разу не покидала; разговор их был совсем коротким.
Она сказала:
– Разумеется, вы хотите, чтобы я обо всем забыла.
Когда он же сообщил, что все еще не принято решение, будет ли она привлечена к ответственности, она отрезала:
– Я не хочу.
Пауэлл смотрел на нее и не мог понять, что это за человек, от которого, кажется, осталась одна оболочка, но эта оболочка выполнена из титана, или «Кевлара», или другого материала, который невозможно ни разорвать, ни сломать… Шефу было непонятно, стоит ли ему бояться ее или за нее. Скорее всего, и то и другое.
– Она может и дальше считаться без вести пропавшей в обмен на согласие… сотрудничать, – произносит Первый Костюм. Он имеет в виду ее согласие молчать. – Что же касается Программы… Разве ее не собираются закрыть? Впрочем, в краткосрочной перспективе…
– А Фенти? – вмешивается Пауэлл. – Какова официальная версия?
Костюмы поворачиваются к нему и начинают ерзать на стульях. У него возникает мысль, что они понятия не имеют, кто это такой.
Пауэлл продолжает:
– Фенти ничего не крал и не выкладывал.
– Но мы не можем быть в этом уверены, – перебивает его Первый Костюм.
– О, можем. И это никуда не просочится. Ваши действия, имеющие целью замять это дело, включают в себя необходимость откупиться или заставить замолчать.
Первый Костюм улыбается почти смущенно.
– Смею заметить, мы работаем для того, чтобы скрыть более существенные дела.
– Вам что-то известно о Ноксе? – холодно спрашивает Пауэлл.
Когда Костюмы уходят, шеф поворачивается к Пауэллу:
– Мы не могли предположить, как далеко она способна зайти. – Это единственный комментарий, сделанный им в адрес Лисон.
«Могли», – думает Пауэлл, но предпочитает промолчать. Он и сам этого не увидел.
– И что нам теперь делать? – продолжает шеф. – Полоскать грязное белье прилюдно? У нас нет возможности управляться с такими ситуациями. Неужели Нокс не понимает?
– Нокс хочет, чтобы Дэниел Фенти остался чист. Его родителям за шестьдесят, когда он пропал, они безо всяких иллюзий пришли к выводу, что он стал предателем. Поэтому мы должны сказать им правду.
– И о том, что он умер?
– Не знаю. – Аргументы сменяют друг друга в его голове. Родителям нечего отдать для похорон. Тело не было найдено в окрестностях дома Девлина. И что удастся выиграть от открытия правды о тех четырех днях, что Фенти провел в доме Девлина, умоляя Кэтрин его убить? Возможно, это тот случай, когда ложь будет во спасение: дать родителям шанс верить, что их сын жив и настанет день, когда он вернется домой…