– Помню я это место, еще когда оно работало. Давненько я там не бывал.
Сейчас мне меньше всего хочется слушать ностальгические воспоминания. Поворачиваю ключ и обращаюсь к старику:
– Говорите, небезопасно? Тогда наденем это. – Я показываю ему яркую желтую строительную каску. Она очень заметна, но иногда это мне на руку.
– Что же вы будете делать? – спрашивает старик.
Дверь открывается, и он проходит за мной в кромешную темноту помещения. В нос ударяет зловоние фекалий.
Я решительно прохожу внутрь.
– Здоровье и безопасность, дружище, – произношу я.
Мужчина не отступает ни на шаг, впившись в меня взглядом серых глаз. Я смотрю в них и перевожу взгляд в темноту.
Помещение представляет собой некогда заброшенный паб в стиле короля Эдуарда, простоявший заколоченным последние три года и постепенно разрушающийся в ожидании новых хозяев.
Я вхожу через боковую дверь для персонала, затем прохожу по коридору. В темноте воздух становится еще более влажным и липким.
Поворачиваю фонарь в разные стороны, луч освещает горы мусора на полу. Поблескивают использованные иглы. Узкая лестница слева ведет на второй этаж. Там расположены спальни с ванными в пятнах ржавчины, валяются сломанные лампы, вырванные провода… а может, здесь специально все искорежено? Я остаюсь внизу, не поднимаюсь. Мы условились встретиться на первом этаже. Рядом с лестницей пожарная дверь. Я открываю ее и сразу слепну.
Закрываю глаза поднятой рукой. За полосой яркого света стоит Уитман.
– Лора, откуда вы знаете это место?
Снаружи его людей нет.
– Вы пришли один?
Кажется, он кивает.
– Как вы это объяснили?
Уитман вздыхает.
– Сказал, что ему надо встретиться с одним человеком из прошлого, а тот не хочет светиться.
– Их удовлетворил ответ?
– Им за это платят. – В его голосе слышится неуверенность. Возможно, он думал, что это будет проще, чем оказалось.
Наконец, глаза привыкают к свету. Уитман указывает в сторону бара. При свете фонаря лицо его кажется еще более мрачным.
– Он там. Не скажу, что с ним все в порядке.
Уитман проходит вперед и закрывает за собой дверь запасного выхода. О чем бы ни шел разговор, он не желает это слышать.
Заколоченные окна бара выходят на главную улицу. Сквозь них в помещение проникает шум улицы – рев двигателей, звуки музыки бангра из проезжающей машины, голоса проходящих людей. В щели прорывается свет. Двери, некогда открытые и приглашающие всех желающих, плотно заколочены. Еще одна дверь со стеклом зияет пустотами – осколки разбросаны по полу рядом. Луч моего фонаря скользит по стенам: горы мусора и пустых бутылок, следы пребывания наркоманов, граффити на стенах.