Дэггет нажал на дверной звонок, и услышал внутри гармоничную мелодию. Когда никто не ответил, он позвонил еще раз.
Занавески на окнах не были задернуты, и Фрост продвигался вдоль веранды, проверяя те комнаты, которые были наполнены теплым светом. Он никого не увидел, но в гостинице его внимание привлекли признаки недавнего погрома: перевернутый стул с вышивкой, узорчатая бронзовая лампа, сброшенная с края стола, керамическая лампа в форме кувшина, с которой был сорван абажур из плиссированного шелка, а также разбитое зеркало над камином.
Когда он обратил внимание Дэггета на эти приметы борьбы, они обошли дом до задней двери, где было стекло из четырех секций, только наполовину закрытое тонкими занавесками. На полу кухни были разбросаны ножи, большой мясной тесак, несколько кастрюль и сковородок, а также разбитых блюдец.
Дверь была закрыта. Дэггет расстегнул молнию на лыжной куртке, достал пистолет, сильно ударил дулом по стеклу, сломал одну из секций и залез внутрь, чтобы отодвинуть засов.
Непроглядная ночь и падающий крупный снег заглушали звук, так что Фрост сомневался, что кто-то из соседей обеспокоится звуком бьющегося стекла. Он вытащил пистолет и последовал за Дэггетом на кухню, закрыв за собой дверь.
Дом был тихим, как сон глухоты.
Держа под прицелом дверные проемы, поворачиваясь при проходе мимо открытых дверей, они обыскивали нижний этаж. Со временем они достигли, наконец, гостиной, но никого не обнаружили.
Каскад сладких чистых нот положил конец бросающей в дрожь тишине, когда Твити поприветствовал их из своей клетки. Несмотря на обстоятельства, Фрост нашел птичье пение радостным и даже успокаивающим, вероятно, потому что оно напомнило ему попугаев и других пернатых представителей экваториальных джунглей из его прошлой жизни.
— Что это за чертовщина? — пробормотал Дэггет.
Внимание Фроста переметнулось от ярко-желтой птицы к голубому меховому домашнему тапку у перевернутого стула с вышивкой. Ему потребовалась секунда, чтобы понять, что обувь была не тем, что вызвало вопрос Дэггета. За тапком лежала обнаженная ступня с ногтями, окрашенными в оттенок красного глазированного яблока.
Стройная женская ступня с пальцами правильной формы и изысканным изгибом. Отделенная у лодыжки.
Слово «отделенная» было неправильным, потому что подразумевало лезвие. Плоть и кость были и не ровно отрезанными, как должно было быть, если бы расчленяющим оружием был наточенный, как бритва, меч, и не разорванные и расколотые, как могла бы сделать какая-нибудь пила. Культя выглядела и лощеной, и покрытой тонкими шрамами, как будто разжиженная, но одновременно затвердевшая от кислоты.