Утром Габриэль был на месте. На этот раз он попробовал соединить обучение с завтраком. Тосты и просвещение.
— Нам надо поговорить.
София, едва продрав глаза, но не продравшись сквозь сонную рассеянность, медленно подняла голову. Ее полуулыбка свидетельствовала, что она готова выпить кофе, хмурый лоб — что ничего более ее сейчас не интересует.
— О чем? Чего еще тебе от меня надо?
— Надо обсудить дальнейшие шаги и решить, как быть.
София глянула на будильник:
— Десять утра! Что я могу решить в десять часов утра!
— Где ты будешь проходить медосмотр.
— Я еще точно не знаю, оставлю ли я его.
— Но ты же сказала…
— Помню. А ты завел бодягу о свободной воле. Может, я попробую от него избавиться.
Габриэль задумался:
— Вряд ли.
— Почему?
— Потому что тут все иначе.
— Я догадалась.
— Даже если ты считаешь, что женщина имеет право на аборт…
— А ты так не считаешь?
— Я?.. Не знаю. Наверное, я не вправе высказываться по этому поводу.
— Прямо-таки настоящий современный мужчина!
— Современный ангел. Не ввязываюсь в дебаты, вопреки традиционной практике. Но дело не в этом, а в том, что ребенок не только твой.
— Чей же еще?
— Ну, Мессия принадлежит…
София подняла руку:
— Можешь не продолжать. Рановато для теологической лекции, и, кроме того, как тебе хорошо известно, я пока не очень-то верю в то, что этот ребенок — Мессия.
— Да, но…
— Никаких «но». Когда-нибудь я с этим определюсь. Когда буду готова, а пока мне надо придумать, что мне, блин, дальше делать. Ведь по твоим словам, мне из этой ситуации не выкрутиться.
— Значит, ты понимаешь, что ребенка надо сохранить? Значит, ты сделала выбор?
— Нет, Габриэль, насколько я понимаю, у меня нет выбора. Потому я предпочитаю мириться с тем, что мне навязали.
Габриэль улыбнулся:
— Но это тоже выбор. Замечательно.
— Ага, просто фантастика. Мы закончили? Могу я еще поспать?
— Нет. Теперь нам надо обсудить, что ты скажешь врачу.
— Я беременна. Больше врачам знать ни к чему.
— А родителям? Друзьям? Джеймсу? И как насчет работы?
София окончательно проснулась:
— Послушай, тебе-то какое до всего этого дело? И неужели ты думаешь, что я на голубом глазу брякну: «Кстати, мамочка, я — новая Дева Мария»? Да после этого меня быстренько упекут в дурдом. Нет уж, я придумаю что-нибудь менее идиотское. Как-нибудь потом. Что я буду говорить людям, это мое дело. Или же ты опять хочешь предоставить мне так называемый выбор, чтобы потом его отобрать, потому что, как всегда, поленишься дослушать до конца то, что я скажу?
Габриэль запустил пятерню в волосы, кудрявая челка встала дыбом.