София улыбнулась первому сообщению и посмеялась над последним. Раздвинула шторы, широко распахнула окна, чтобы густой дождь отмыл дочиста цветы на подоконнике, но прежде она включила на полную громкость диск с горестными песенками. Нина Саймон — вечный музыкальный фон для девичьей грусти. Принимая душ, София скоро убедила себя в том, что Джеймс ей не нужен. Конечно, он был прав: пора признать, что привычный характер их отношений изменился, и переходить к новым радостям. Она оставит ему записку, извинится за вчерашнюю резкость — тем самым опередит его извинения и утвердится в образе хорошей девочки. Нет лучшего способа досадить Марте, чем прикинуться безупречной. Горячая вода стекала по ее растянутой спине, София скребла себя мочалкой, сознавая, что и Зак ей тоже не нужен. Но она совершит лучший женский поступок: официально и публично отречется от прежней страсти. Хотя бы Габриэля порадует. Кроме того, она Заку сейчас необходима, он сам так сказал. А доброе дело — маленькая ложь иммиграционным властям, — возможно, принесет ей снисхождение кармической полиции; София подозревала, что ей надо бы пополнить запасы удачи, и чем скорее, тем лучше. Наконец, выбривая ноги и подмышки, обливаясь холодной водой, она уверила себя, что и Габриэль ей ни к чему. Правда, накидывая мягкую банную простыню на идеальные плечи, София ощутила тепло в животе и подумала, что немножко секса ей бы не повредило. Ее одолевало искушение позвать Габриэля; посмотреть, появится ли этот добрый джинн из бутылки, если растереть себя полотенцем. Но вспомнила, что ей предстоит более серьезное занятие — зарабатывание серьезных денег.
Унылая София умерла во сне заплаканной ночью, а та, что проснулась, звалась Я-Все-Преодолею, в том числе и замкнутый круг, в котором она оказалась. У Софии имелось отличное противоядие против аргументов Джеймса, желаний Габриэля, ужаса перед беременностью — плевать на все. Перезвонить подругам. Пригласить в гости. Устроить дружеское застолье. Есть, пить, прикладываться к дури, репетировать, — короче, работать. Закрыть глаза на весь этот кошмар. Жить. Веселиться, несмотря ни на что. Отрицание реальности — материал для вечных грез.
София заначила три бутылки шипучки. Бутылку молодого шампанского, украденную у более чем активного и менее чем сообразительного клиента, и две бутылки средненького винца, оставшиеся с последней домашней посиделки, затеянной на пару с Джеймсом. София положила бутылки в морозилку, она любила, чтобы бокал туманился от холодных пузырьков. Затем отрыла грамм кокаина, запрятанный для особого случая, припасенный для «когда конкретно надо будет» в старой коробочке из-под сережек; она все время забывала об этой коробочке, а заодно и о наркотике. До тех пор, пока это «конкретно» не наступило, — сейчас. Девичник после горьких слез представлялся самым важным событием за прошедший месяц. Во всяком случае, так ей хотелось думать в тот дождливый день. Впрочем, памятуя о стоявших перед девушками целях, кокаин даже наркотиком нельзя было счесть, скорее рабочим инструментом. Тощего грамма как раз хватит, чтобы встряхнуть четырех танцовщиц после пьяного позднего обеда и перед началом настоящей работы.