Дед согрешил, подняв руку на самого себя. Отказавшись от себя во имя какого-то Ющенко!
Его судьба – урок нам всем. Не впадай в отчаянье, когда думаешь, что все кончено. Конец – это только начало.
Другая история произошла с моим знакомым. Молодой, знающий всему цену военный пенсионер, увидев всенародное помешательство в центре Киева и почуяв, что бабы стали слабы на передок, вышел на Крещатик, поднял из грязи какую-то оранжевую ленточку, прицепил ее на рукав и тут же познакомился с двумя дамами – мамой, которой еще не было сорока, и ее дочерью лет восемнадцати. Старшая была еще вполне употребима, а младшая – уже готова к употреблению. Можно сказать, она специально к Майдану созрела, еще не подозревая, для чего.
Мой приятель не верил ни в какой Майдан – ни в идеалы его, ни в реалии. Но на почве политических разговоров, имитируя крайний интерес к майданным ценностям, в тот же вечер он употребил старшенькую, а на следующий день ввел в мир развратных наслаждений младшенькую. Обе остались довольны.
Это тоже урок. Умный человек никогда не впадает в помешательство.
Он помешательством пользуется.
К сожалению, этот урок поймут только умные люди.
А может, и к счастью.
В юности я восхищался безграничностью человеческого ума. Теперь – безграничностью человеческой глупости.
Обе они взаимодополняют друг друга.
Как революция и контрреволюция.
Я благодарен Майдану за то, что он дал возможность мне стать контрреволюционером.
А настоящая революция еще впереди.
Великий Богдане, вставай – работы непочатый край!
Когда он встанет, нынешние контрреволюционеры станут революционерами.
7–9 декабря 2009 г., Киев
Р.S. Большая часть предлагаемых читателю текстов были написаны после Оранжевой революции – в пятилетие между 2004–2009 годами.
Революция на болоте
Пять лет назад мы бродили с моим другом Ярославом Тинченко по внезапно «заоранжевевшему» Крещатику и размышляли, на что это похоже. Нас нельзя было назвать «оранжевыми». Но и на классических «бело-синих» мы не тянули. Скорее, два последних белогвардейца – оба коренные киевляне и оба любящие толпу, только когда она приобретает вид четко организованного армейского строя.
Довольно быстро мы нашли историческую аналогию происходящим событиям – захват Киева петлюровцами, описанный Булгаковым в «Днях Турбиных». Ющенко – Петлюра (даже профессия совпадала – бухгалтер!). Кучма – гетман Скоропадский. Только размазанный не на семь с половиной месяцев, как в 18-м году, а на десять лет. Это была не наша революция. И не наша контрреволюция.
Почему она произошла, ответить просто. Точно так же, как Скоропадский, Кучма не мог нагреть место между Россией и Западом. Безукоризненно раздерибанив страну (в этом он понимал – хитрый партийный чинуша с ракетной «фабрики»), он сделал три ошибки. Во-первых, отдал гуманитарную сферу на откуп националистам, хотя в 1994-м явился из своего Днепропетровска в Киев под лозунгом предоставления русскому языку государственного статуса. Во-вторых, постоянно пытался прикормить тех, кто его никогда бы не полюбил. Не только за бабло, но и за большое бабло. И, в-третьих, постоянно же плевал в душу тем, кто мог бы поддерживать его не за деньги, а из идеологических убеждений.