Бобков: Я не могу вам этого сказать, потому что я этого плана не знаю, что это за план вообще? О нем там разговоров много.
Желнов: Но писалось много, вы наверняка читали публикации?
Бобков: Нет, ну, что, Андропов, конечно, понимал все это и знал.
Желнов: А экономически он хотел играть на этом поле сильнее?
Бобков: Я знаю, что Андропов прибегал к этому, и он, конечно бы, прибегал, и были бы люди эти. Но главное у Андропова было то, что должен был работать народ весь, весь народ работать ради развития страны.
Желнов: Почему вам было важно, это есть во многих интервью и воспоминаниях о вас, дружить с Евтушенко, Вознесенским? Даже писали, что вы им лично помогали в чем-то, во многом. И Вознесенскому Андрею Андреевичу, и Евтушенко, и тому же Любимову – многим, кому помогали. Почему для вас важно было с этим кругом людей иметь хорошие, теплые отношения, хотя это не входило в вашу прямую обязанность? Вам, скорее, нужно было тех, кто нарушает конституционный строй отлавливать.
Бобков: Не входило? Значит, входило. Я просто помогал им. Я видел, если есть у человека какая-то слабость, я старался ему помочь.
Желнов: А «Диалоги с Евтушенко»? На Первом канале он прошел две недели назад, по-моему.
Бобков: Я не видел.
Желнов: Я просто вас попрошу прокомментировать, потому что Евгений Евтушенко в этом фильме рассказывает о вашей встрече, он не говорит где – на Лубянке это было или где-то, и о том, что вы обсуждали возможную высылку Иосифа Бродского из страны. Об этом говорит Евгений Евтушенко в эфире. Вы можете подтвердить то, что сказал Евтушенко?
Бобков: Я не помню. Наверное, были. Раз он говорит, то, наверное, были. Я не отрицаю. Просто я сейчас не помню. Что касается Бродского, я не принимал участия в том, чтобы ему помогать уезжать или помогать оставаться. Единственное, когда встал вопрос о том, что ему бы надо было уехать, я не возражал. Но я не вырабатывал эту линию, это его был вопрос. Если возвращаться к Бродскому просто так, как я его помню – кроме всего прочего, какой он там был, какой есть – он вел себя так, как ему надо было, и хотел себя именно так вести. Это неинтересный человек. Кстати говоря, если вспомнить это, то когда он уехал, он остался вычеркнутым совершенно. Никаких уже не было к нему отношений, чтобы его вспоминали. Он покинул страну и покинул.
Желнов: Как вычеркнут? Потом была Нобелевская премия и преподавание.
Бобков: Так это его вытягивали там, пытались из него уже что-то делать.
Желнов: Вы видели в Бродском большой талант большого поэта?
Бобков: В то время, когда он был здесь, я не видел этого. Не видел. И я, между прочим, большого поэта и большого таланта в нем никогда не видел, даже когда он уехал. То, что говорит Евтушенко, дело Евтушенко. Но я не видел в нем какого-то таланта огромного. Что там в нем было? Если бы в нем был талант, он бы закрепился, никто бы его не скинул с этого…