Эдик сопротивлялся долго. Но в конце концов не выдержал и сдался. Теперь на время перехода в капсулах прятались только научники, воякам же было разрешено оставаться на своих местах на центральном посту управления.
И вот это идиотское стечение обстоятельств… Только вот каких?..
Бойо медленно повернул голову в сторону кресла второго пилота. Там, над неподвижным телом Ранского суетился запыхавшийся Парнишкин. Резко, чуть ли не подпрыгивая, доктор давил на грудь Владимира обеими руками, потом быстро припадал к его лицу, вдувал в легкие очередную порцию воздуха и снова давил на грудь.
«Неужели все так плохо?» — Бойо как-то отстраненно воспринял всю эту процедуру реанимирования.
— Черт, где этот хренов генацвале? Совсем охренел? Ползет как черепаха! — вдруг в отчаянии выкрикнул доктор. — Кто еще там, поторопите его с аптечкой.
— Да здесь я, держи, — Сандро передал Парнишкину довольно увесистый чемодан с аптечкой первой помощи.
— Ну, Вовка, держись. Сейчас мы тебя, — доктор рывком достал дефибриллятор и приложил его груди Ранского. — Внимание, разряд! — но тело даже не двинулось. — Еще разряд! — аппарат не срабатывал. Его сенсоры фиксировали абсолютную бесполезность этого действия. — Черт, черт, черт!!! — Парнишкин в гневе отбросил ставшие уже бесполезными электроды и в приступе бешенства забарабанил кулаками по груди второго пилота. — Ты сволочь, что же ты делаешь!
— Что с ним? — поднялся на локте Бойо.
— Лежать!!! — с налитыми от ярости глазами заорал на него Парнишкин. Доктора сводила судорога. Таким Бойо его еще не видел.
— Успокойся, перестань, — в поле зрения Николая появился капитан Лорри. Он обошел кресло второго пилота и попытался мягко взять за плечи врача.
— Пошел ты… — Парнишкин конвульсивно оттолкнул руки Эдика и зачем-то начал пинать лежащую на полу аптечку. — Гады, гады!
— Пе-ре-стань, — четко, по буквам повторил Лорри, потом вдруг схватил доктора за грудки и пару раз довольно увесисто ударил его ладонью по щекам. — Уймись.
— Ты… — удивился Парнишкин. — Как ты смеешь? Дуболом проклятый. Это ты во всем виноват. Зачем ты разрешил им оставаться во время перехода вне камер? Чтоб ты в аду сгорел или что там у вас есть…
— Да, это виноват я, — Лорри сгреб в охапку Парнишкина. — И я буду гореть в аду. Но сейчас надо думать не о мертвых, надо думать о живых, — лицо капитана оставалось непроницаемым, а голос — металлически спокойным. — Я гад и сволочь, но не желаю, чтобы такой же сволочью становился и ты. Работай.
— Да пошел ты! — доктор вырвался из объятий командира и приготовился нанести ему ответный удар.